— Разбегаются с пути, — продолжила Джемма.

Люди поддержали их хохотом и тут же, как по команде смолкли, устремив взгляды наверх. Джем, уже подозревая, кого увидит, и, помянув свою «удачливость», все-таки закончила припев:

И вместе со смеющейся Ориел Джемма повернулась к балкону, чтобы тут же пересечься взглядом с внимательным прищуром главы инквизиции. Судя по гневно поджатым губам, песню он отлично расслышал, оценил по достоинству и теперь размышлял, не следует ли расспросить менестрелей о мотивах, побудивших их исполнять такое, где-нибудь в пыточных застенках.

Король же смотрел куда более благодушно, да и вовсе мимо девушек. Его молодое лицо с крупными чертами обрамляла аккуратная бородка, русые с легкой рыжиной волосы спускались к плечам. Мощный, с отлично развитым плечевым поясом и гармоничным телосложением — он напоминал атлетов античности, на скульптуры которых любила засматриваться Бейн. Глядя же на короля, Ориел частенько мечтательно вздыхала: «Мой любимый цвет, мой любимый размер».

Глава инквизиции, несмотря на то, что его величество не отличался низким ростом, все равно возвышался над ним на целую голову. Черные волосы были коротко обрезаны, лицо с острыми скулами и высоким лбом — гладко выбрито. В отличие от короля, главу инквизиции можно было сравнить с мраморной фигурой ангела в католическом храме — холодность и твердость камня сочеталась с пламенной верой взгляда. Статный, жилистый, он походил на хищника, готового в любой момент броситься на добычу.

За спинами короля и инквизитора едва заметной тенью стоял первый советник Тарин Ирьяр. Личностью он был непростой и считался третьим человеком в Ардии. Предлагаемые им реформы железной хваткой сдавливали горло казнокрадов и взяточников. Тарин был сравнительно невысок, с резкими властными чертами лица, идеальной осанкой и в неизменно безупречной форме. Накрахмаленный белоснежный шарф, закрывающий горло мужчины, оставался деталью, без которой представить советника было невозможно. По Бермене и всему королевству даже ходила парочка домыслов о страшном шраме, изуродовавшем шею Тарина.

Герольд покосился на его величество, не зная, что делать — девушки нехило подпортили регламент выступления. Обычно, сначала объявлялся выход, а уже затем на балконе появлялся король и инквизитор. Но сегодня, привлеченные выступлением менестрелей, они не удержались. Поэтому здоровенный детина, в одной извилине которого с трудом удерживались имена и титулы, не знал, как выкручиваться из положения.

На площади, тем временем, нарастал насмешливый гул.

Елент тактично покашлял.

Герольд просиял и от души рявкнул:

— Его величество король Олдер Эйнхель!

Глава инквизиции так же, как и советник, остались, по обычаю, не именованы.

Бейн ткнула в коммуникатор. Рядом тот же маневр повторила Джемма. Диктофоны начали работать.

— Мои верные подданные! — Олдер сделал паузу, чтобы еще раз обвести площадь сияющим взглядом.

Король и был счастлив и горд — если бы не он, не его талант политика и владение ораторским искусством, вряд ли бы удалось договориться хоть до чего-нибудь. Поэтому сейчас Олдер упивался заслуженной любовью своего народа.

— Цель, наконец, достигнута. Совсем скоро в наш дом придет мир. Не буду говорить о цене, которую пришлось заплатить всем нам…

Речь короля, мягко говоря, не волновала Джемму нисколько. Ее интересовала исключительно фигура инквизитора, стоящая за правым плечом короля.

— Здравствуйте, отец Елент, и вам приятного утра, — прошептала Джем, надеясь еще раз пересечься с ним взглядами.

Мужчина же пристально, с каменным спокойствием, почти не моргая, смотрел в толпу. И от взгляда Джеммы не укрылись темные, почти черные круги под его глазами — они были видны даже с такого расстояния.