Гриф почувствовал, как его снова бросило в жар. Непослушными пальцами он попытался ослабить узел стильного галстука и расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки.

– Кажется, это называется «перевербовка»?

– Да нет. Двойной агент ведет свою игру осознанно, а ты просто забудешь о нашем разговоре, и твоя совесть совершенно от этого не пострадает.

Хоаххин устало потер виски, а Гриф вновь упал лицом на столешницу и закатил глаза. Осторожно прикрыв за собой входную дверь, в кабинет протиснулась туша Пантелеймона. Стараясь не опрокинуть какой-нибудь профессорский шкаф, он тихонько подошел к столу.

– Пошто, барин, мальчонку мучаешь?

– Так надо. Пантелеймон, будь другом, посмотри, чтобы в коридоре никого не было, когда наш молодой специалист будет отсюда выходить, и проводи его на всякий случай в его каюту. Ему нужно будет после нашего разговора отдохнуть и отоспаться. Важно обеспечить ему такую возможность. Никто не должен его побеспокоить как минимум до утра.

Небольшой бар дока был погружен в полутьму. Даже зеркальные полки, на которых были выставлены муляжи древних пузатых бутылок, освещались только двумя слабенькими светодиодными софитами, стилизованными под оплавленные свечи. Все потенциальные посетители либо спали, либо находились на вахте, отслеживая процессы, которые требовали непрерывного технологического цикла. Хоаххин и Пантелеймон, удобно расположившись в самом темном его углу, не торопясь, потягивали через пластиковые соломинки фитоэнергетические коктейли, которые, казалось, отличаются друг от друга только цветом. Бокал у Хоаххина в руках отливал лиловым полупрозрачным компотом, непрерывно дающим плотный осадок, если его постоянно не взбалтывать. Точно такой же бокал в руках Пантелеймона, напротив, отсвечивал зеленым, притом что все остальные его свойства были совершенно аналогичными.

– Ты знаешь, отче? Иногда я жалею, что никогда не заглядывал в голову нашему общему другу, Смотрящему на Два Мира. Чем больше я имею с ним дел, тем сильнее у меня чувство, что он всегда что-то недоговаривает.

– Ты знаешь, мой бывший послушник?.. Еще три дня тому назад я тебе, по тому же поводу, готов был надрать задницу своим старым армейским ремнем.

Пантелеймон отхлебнул еще один глоток фитококтейля и скорчил страшную рожу.

– Такая продвинутая организация, а простого зеленого чая у них в баре нет? Тебя это не настораживает, господин «инспектор»?

– Тьфу на вас!

Хоаххин осторожно, как будто пытался вытащить взрыватель из фугасной вакуумной гранаты, пошевелил своей соломинкой в бокале, поднимая и закручивая в водоворот плотный малиновый осадок.

– И все же, после того как я «поговорил» сегодня с офицером САК, успешно работающим на нашем сверхсекретном объекте, у меня сложилось стойкое ощущение, что я не расследованием занимаюсь, а играю в жмурки. Мне завязали глаза, раскрутили и дали легкого пинка, а теперь наблюдают, что из всего этого получится. Сам посуди: мы ищем тот самый корабль, появление которого возле одной из пограничных крепостей Содружества так перепугало американцев. И событие это произошло примерно полтора года назад. Эта лаборатория в доке была организована тоже полтора года назад. А ведь корабль этот уже тогда совсем не выглядел экспериментальным и очень даже неплохо функционировал. Не странно? И с чего бы это вдруг сейчас потребовалось проводить его экспериментальный полет?

– Так ты исключаешь то, что речь может идти о разных кораблях?

– В смысле о двух одинаковых…

– Вот именно так, как ты и сказал…

Хоаххин резким движением поставил бокал на столик.