– Так как же вы определили момент ее исчезновения?

Хоаххин еще раз провел ладонью над панелью щитов, и та отозвалась рингтоном подтверждения допуска к объекту.

– Как только вышли из прыжка, магнитные якоря причала показали отсутствие помех, плюс падение давления в отсеке, мы, конечно, сразу туда широкими скачками. Включили переносные прожектора, а сферы нету. Удав меня чуть не порвал! Провели перекличку – наши все на месте. БИУС подтвердила сто процентов экипажа на боевых постах и в компенсаторах. Вот такая катавасия у нас. Лично я думаю, что либо у него автопилот проснулся, либо дистанционно этот корабль может управляться. А Удав уперся как баран в версию с банальным угоном. Не верит он в то, что можно корабль отшвартовать, не отключая якоря, и вывести из маточной палубы на «воздух» через ее закрытые створы.

Проводить персональный опрос каждого бойца здесь, на рейдере, в поисках шпионов было совершенно бессмысленно. Дети Гнева не припомнили бы случая проникновения на свой рейдер посторонних, а искать предателя было еще большей паранойей в духе старинных боевиков. После случая с графом Северо даже рядовые бойцы шестого флота проходили ежегодную биоидентификацию. Тем более что провести операцию с подменой было под силу только Могущественным, ну и, конечно, не за такой короткий срок, как один-два земных месяца.

После глубокого разочарования методами работы САК по внедрению агентуры в лабораторно-исследовательский док к профессору наа Ранку Хоаххин все больше склонялся к мысли, что если и была злокозненная воля во всей этой чехарде с появлениями и исчезновениями «Черной Сферы», то единственной силой, способной организовать и осуществить подобные гадости, оставались исключительно Алые Князья. Но тогда остается признать, что этот корабль является их детищем и искать концы нужно по ту сторону баррикад, а вот этого очень бы не хотелось. Что-то подсказывало Хоаххину, последнее допущение является ложным, но это «что-то» было таким маленьким, таким хрупким и, мало того, еще и загоняло его рассуждения в совершенно глухой тупик.

Обнаружить свою «силовую поддержку» на рейдере для Хоаххина не составило большого труда. Еще на подходе к спортзалу Хоаххин услышал раздающиеся оттуда характерные глухие удары тяжелых тел об упругий пластик. Пантелеймон не мог себе отказать в хорошей потасовке, тем более спарринг с тренажерами практически всегда заканчивался их ремонтом или чаще полной утилизацией. Но застать Пантелеймона в столь плачевном положении Хоаххин никак не предполагал. Дюжий десантник, явно тренированный на более современных приемах боя, кружил вокруг святого отца, с завидной периодичностью отвешивая ему тяжелые тумаки. Несмотря на эту странность, Пантелеймон, казалось, был счастлив как дитя, которого родители забыли в упаковочном цехе на шоколадной фабрике. Однако подобный ход событий никак не мог устроить его бывшего ученика. Авторитет школы Храма Веры требовал немедленного вмешательства. Хоаххин тихонько присел в сторонке от разгорающегося сражения, которое полностью поглотило внимание присутствующей десантуры, и переключился на «взгляды» соперников. Очередная атака дюжего провалилась в пустоту, вслед за ней он получил пару увесистых тычков в голову и только после этого до него стало доходить, что рисунок боя неуловимо изменился. Попытка ускориться ни к чему не привела, теперь Пантелеймон, казалось, на два-три хода вперед угадывал тактическую завязку своего противника и отвечал простыми, но очень эффективными ударами в голову, в корпус, в пах, в колени… Пять минут, и дюжий рухнул на тренировочный мат, хорошенько приложившись об пол подбородком. Десантура, под яростное завывание и улюлюканье, раскачивала обессилевшего Пантелеймона и подкидывала его под потолок, не всегда, впрочем, успевая вовремя поймать. Наконец, он выполз из ликующей кучи и, тяжело пыхтя, на четвереньках заполз в тот же угол, в котором его дожидался Хоаххин.