|
Эти четырехзарядные одноразовые сетевые пушки были эффективны лишь на близком расстоянии. Они выплевывали сверхтонкую сеть, мгновенно оплетающую жертву. И чем сильнее барахталась жертва, пытаясь высвободиться, тем сильнее сжималась сеть. Гоблин пустился за третьим. Однако этот третий так легко и быстро удалялся, что шансов нагнать его не было никаких. Гоблин, упав на колено, начал выстреливать из «Слайт-Винда» одну ампулу за другой. Детище концерна «Эр Арме» — пневматический многозарядный автоматический пистолет «Слайт-Винд» стрелял иглами-капсулами, которые были начинены сложным седативным средством, действующим на все входящие в Империю расы. Но, невзирая на то что пехотинец стрелял метко и хоть однажды, но наверняка попал в цель, неуловимый лазутчик, не замедляя бега, растаял во тьме, недосягаемой для приборов ночного видения. Двое попавшихся в сети «Спайдера» пытались вырваться, но лишь окончательно затянули свои путы, потеряв всякую возможность двигаться. Их потащили в лагерь, стараясь не задевать за каменистую почву. Каким-то образом почувствовав беспокойство или заслышав шум, на улицу выглянул кто-то из ученых, сразу же поднявший на ноги всю научную братию. Возбужденные исследователи с интересом осматривали пленников. Те походили на прямоходящих львов, как и виденные совсем недавно всадники, охраняющие караван. О дальнейшем сне никто больше не заикался, поэтому ученые предложили немедленно начать исследования с привлечением устройства лингвоинтеллекта. Этот сложный аппарат был уникальнейшей разработкой имперских ученых. Он позволял, не имея никаких иных исходных данных, кроме живого носителя неизвестного языка, анализируя его речь, движения и эмоции, строить структуру языка и довольно быстро создавать простейший словарь для перевода.
— Ну что ж, — Челтон не ощущал никакого восторга, он лишь испытывал тревогу, — нам пока тут делать нечего. Поэтому мы можем, как минимум, выспаться. Тем более один из них сумел улизнуть, и, вполне вероятно, последует серьезное продолжение. Капрал, выставите у пленных дополнительного часового и разгоните остальных наших бездельников по койкам. Наше время еще не пришло.
* * * Саган больше не позволял себе заводиться и отдаваться ощущению боя. Он относился к тренировкам как к гимнастике — сложной, странной, возможно полезной, но гимнастике. Токе резко выдохнул, смягчая удар о палубу, и вновь, как уже многократно за последние дни, увидел перед самым своим носом шершавые доски. — Но, во имя Подмастерьев Великого Мастера, что я опять не так сделал? — Саган стукнул кулаком по доскам палубы, стукнул не в сердцах, а лишь собираясь и концентрируясь. — Не переживай, воин. — Улыбка старца была, как обычно, доброй и спокойной. — Многое из того, что ты сейчас познаешь, на первый взгляд расходится с тем, чему ты учился долгие годы. Ты учился держать удар и силой переламывать силу. А теперь тебе нужно стать податливым и мягким, как зыбучие пески. Ты должен почувствовать противника, его напряжение, его силу и поддаться, словно гибкий молодой куст под порывом ветра. И многое еще, чему так противится сейчас твое тренированное тело и твой разум опытного бойца. — А ты вправду уверен, что мне не понадобятся годы для того, чтобы освоить то, о чем ты говоришь? — Токе поднялся, вновь готовый к тренировке и даже не запыхавшийся за то немалое уже время, что провели они сегодня в учебном, бою. — Чтобы сравниться именно в этом искусстве, допустим, с благородным воином или самим великим королем Илакии, тебе не хватит и оставшейся жизни, — говоря это, старик вновь мысленно изумлялся выносливости своего могучего ученика, чувствуя, что сам он уже давно выжат, как виноградина на винодельне. — Однако это искусство не может заменить того опыта, который накопил ты. |
