— Ну и как? Нашли что-нибудь? — спросил Ким.

— Ничего особенного, — ответила Марша. Она подошла к двери с табличкой «Отдел учета». Дверь оказалась не запертой. Марша вошла внутрь и заперла ее за собой.

— Ладно. Теперь поскорее выбирайтесь оттуда.

— Сначала я еще кое-что посмотрю. Это не займет много времени. Перезвоню вам через полчасика.

Марша отключилась, прежде чем Ким успел возразить, и отложила телефон. В дальнем конце комнаты она увидела еще одну дверь и убедилась в том, что она заперта. Чувствуя себя в относительной безопасности, она подошла к картотеке и вытянула первый ящик.

Ким сидел в кресле. Торшер, стоявший рядом с ним, был единственной зажженной лампой во всем доме. На столе стоял телефон и нетронутый стакан виски.

Никогда еще Киму не было так плохо. Голову заполняли мысли о Бекки, от которых снова и снова хотелось плакать. Дверной звонок вывел его из ступора. Сначала Ким потянулся к телефону: гостей он не ждал. Когда звонок повторился, а затем раздался стук, он посмотрел на часы. Было без четверти девять. Ким заставил себя встать и открыть дверь. Меньше всего он ожидал увидеть Трейси.

— С тобой все в порядке? — тихо спросила она.

— Наверное, — отозвался Ким.

Трейси вошла в полумрак прихожей. Ким взял у нее пальто.

— Надеюсь, ты не против, что я приехала?

— Нет, все нормально, — ответил Ким, вешая ее одежду.

— Я хотела побыть одна, — сказала Трейси, — но потом подумала о тебе и начала волноваться, особенно когда вспомнила, в каком состоянии ты выскочил из больницы. Я решила, что только мы с тобой можем понять чувства друг друга.

Ким тяжело вздохнул и с трудом сдержал слезы.

— Ты сидел в гостиной? — спросила Трейси.

Он кивнул.

— Я принесу тебе стул.

Ким сходил за стулом в столовую и поставил его рядом с торшером. Трейси тяжело села, затем наклонилась вперед, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки. Ким опустился в кресло и посмотрел на свою бывшую жену.

— Я хотела сказать тебе кое-что, — проговорила Трейси. — То, что ты сделал сегодня для Бекки — я считаю, только очень мужественный человек способен на такое.

— Спасибо, — ответил Ким, — но прямой массаж сердца — это почти всегда жест отчаяния.

— Ты сделал это, потому что любил ее, а не потому что хотел доказать свою компетентность, как я сначала подумала.

— Я сделал это, потому что непрямой массаж не помогал. Я не мог дать ей просто так уйти, тем более что никто не знал, отчего ее сердце остановилось. Теперь-то я, конечно, знаю.

Телефонный звонок заставил их обоих вздрогнуть. Ким поднял трубку.

— Это опять я, — сказала Марша. — И на этот раз я кое-что нашла. Между бумагами компании и министерства за девятое января есть одно расхождение.

— Какое же? — спросил Ким. Он жестом попросил Трейси не уходить.

— В конце того дня забили еще одно животное, — сказала Марша. — И его не осматривал министерский ветеринар.

— Вы хотите сказать, что оно могло быть больным? — спросил Ким.

— Я в этом почти уверена. В чеке на покупку этой коровы значится, что ее продал некий Барт Уинслоу. Это имя мне знакомо. Барт — один из местных, его еще называют человеком из «команды ДДД». Он собирает больных и мертвых животных, «дохлых, дряхлых и доходяг», и отвозит их на перерабатывающий завод, где они идут на удобрения или на корм для животных.