– Эй, хватит.
Джоанна опустила глаза, поняла, что по-прежнему плотно прижимает одеяло к груди бабушки, точно все еще старается остановить кровь, и убрала испачканные ладони. Мышцы ныли от напряжения. К горлу снова подкатывала дурнота. Вид вокруг напоминал о лавке мясника.
Необъяснимо изысканное золотое ожерелье до сих пор обвивало запястье Джоанны. Она коснулась цепочки, оставив темные отпечатки пальцев, а затем вскинула голову, вновь услышав приближавшиеся шаги, и убрала украшение в карман.
Кто-то попытался открыть подпертую дверь. Еще и еще раз, так, что заскрипели петли.
– Рут, – прошептала Джоанна, – мы должны уходить.
– Мы не можем бросить ее здесь, – двоюродная сестра не отводила взгляда от лица бабушки с опустошенным видом.
Джоанне тоже этого не хотелось. Одна мысль о том, чтобы оставить тело на милость людей, ненавидевших монстров, казалась невыносимой. Но бабушка всегда была практичной.
– Рут, она бы сама велела нам уходить. – С каждым новым рывком дверь все больше поддавалась, внутрь из щели уже проникала полоска света. Джоанна схватила кузину за запястье и заставила подняться, наполовину подталкивая, наполовину таща ее к окну. – Мы должны убираться отсюда.
Но от зрелища снаружи обе девушки отпрянули. Между колоннами распростерлось тело женщины с длинными черными волосами. Голубое платье, расшитое серебряными бусинами, блестело в свете выглянувшей луны.
– Я ее знаю, – дрожащим голосом произнесла Рут. – Это Мари Оливер.
Джоанна вытерла лоб тыльной стороной руки и дернула раму. Стекло задребезжало, неохотно поддаваясь. Окно было совсем узким. Открывали ли его хоть раз за последние сто лет?
– Думаю, мы сумеем протиснуться, – вздохнула кузина. – Как считаешь?
Джоанна уставилась на нее. В щель вряд ли пролез бы даже ребенок. Перед глазами мелькнула картинка, как Рут пытается и застревает, а один из охотников на монстров пронзает ее мечом, как пронзил бабушку. Желудок скрутило узлом от этой мысли. Если кому-то и суждено остаться здесь из-за слишком узкой щели, то это должна быть Джоанна.
Она вскарабкалась на подоконник и попыталась протиснуться между приоткрытой створкой и каменной кладкой. Рассохшееся дерево врезалось в живот. Ничего не получится. Девушка забилась сильнее и почувствовала, что напоролась на какой-то острый предмет. Судя по влажному теплу, из раны на боку снова потекла кровь. А затем Джоанна застряла. В точности так, как себе представляла. Словно рыба на крючке для любого, кто пройдет мимо. Эта мысль подстегнула удвоить усилия.
– Черт, – тихо выругалась Рут и толкнула сестру, отчего та едва не вскрикнула от боли. – Проклятье! Никак не получается тебя сдвинуть. Черт, черт, черт! – в голосе кузины прозвучал страх.
Она еще раз толкнула. И еще раз. И снова, налегая всем телом. А потом послышался треск рвущегося платья, и Джоанна совсем не изящно вывалилась наружу. Она полежала несколько мгновений, пытаясь отдышаться и справиться с болью. На земле рядом раскинула руки мертвая женщина. Ее широко распахнутые глаза слепо смотрели в пустоту.
Джоанна почувствовала, что к горлу подкатывает ком. Она зажмурилась на несколько секунд, отгоняя слезы, после чего заставила себя подняться на ноги.
– Дай мне руку, – прошептала она Рут. – Мне придется сильно дернуть.
– Держи, – кузина протянула через щель тяжелый бронзовый подсвечник, захваченный с каминной полки.
– Дай руку, – торопливо повторила Джоанна, запихнув его под мышку. – Быстрее! – Тот, кто убил Мари Оливер, мог находиться прямо за углом. – И осторожнее. Там гвоздь торчит.
– Черт, как узко! – прошипела Рут. – Не думаю, что я протиснусь в эту проклятую щель.
– Протиснешься, – пообещала Джоанна. |