— А можно посмотреть?

— Дождись моей смерти… — она вдруг покачнулась, приказала сдавленно: — Нитроглицерин, скорее, на комоде.

Он метнулся… туда-сюда… Майя Васильевна проглотила две таблетки, показала жестом: открывай, мол, не заперто. Открыл: скопище престарелой обуви, в котором он добросовестно порылся…

— Пойду прилягу, — сказала тетка.

Он вывел ее из чулана, поглядел, как она запирает дверь, прячет ключ в карман ситцевого «рабочего» халата… проводил в комнату, уложил на кровать. Как странно чередуются в ней вспышки энергии с полным изнеможением. Однако отметил, ничто в ее облике сейчас не тревожит меня, не пугает.

— Тетя Май, а Андрей Леонтьевич курил?

— Никогда. Он говорил…

— А в доме кто-нибудь курит?

— Официально никто. Таково мое требование. Но — покуривают. От Анатоля вообще трудно ожидать порядка. Володя, отдаю должное, выходит в сад. И еще у меня есть подозрение…

— Какое?

— Кто-то из девиц. В их комнате пахнет табаком. Но: не пойман — не вор.

— Отдыхайте, не буду вам мешать.

Саня постоял в полутьме коридора. «Я буду ждать». Зашел «к себе» в кабинет — побриться, с утра не успел… Снег еще не растаял, яблони сказочно застыли в неподвижном предзимнем ожиданье, Анатоль у сарая… Пойти побеседовать? Да, соберу по возможности сведения перед разговором с ней.

— Покурим? — Саня достал из наброшенной на плечи куртки пачку «столичных» и зажигалку из чулана.

— Можно. — Анатоль прислонил лопату, которую точил, к стенке сарая, вытер руки о фуфайку, вытянул сигарету… а пальцы ходуном ходят. — Ишь ты, зажигалочка, — голос равнодушный, мертвенный.

— У тети Май нашел. Не ваша?

— Скажете тоже. Где нашли?

— В чулане.

— Послушайте, студент… — начал Анатоль хрипло; почудилось вдруг, что он мертвецки пьян.

— Я уже не студент.

Все равно. Любознательный вы парень, а? Все чего-то шарите, вынюхиваете… Наследничек, елки-палки.

— Я ищу женщину.

— Шерше ля фам? — лицо Анатоля болезненно сморщилось. — Не в форме. Со вчерашнего. Что за женщина?

— Молодая. Наверное, красивая. В черном плаще. Глаза карие, волосы светло-каштановые, короткая челка. Брови высокие, дугой. Длинная стройная шея.

Анатоль тяжело опустился на чурбан — дубовую колоду, служившую когда-то для колки дров. Спросил тихо:

— Где вы ее видели?

— Здесь, в доме. В комнате тети Май.

— И я видел, — подтвердил Анатоль неожиданно. — В саду.

— Во сколько?

— Ночью.

— Где она лежала?

— Почему лежала? Она шла между яблонями, в черном плаще, да. Ночью — точнее сказать не могу, был под шефе.

— Ага. Уже, простите, опились на свадьбе?

— На какой еще… Да ну. То было давно, в августе. Я тут на топчане спал в сарае, прохладнее. Существует теория, согласно которой души умерших являются на место преступления.

Сквозь исступленный бред (как показалось Сане) в словах философа — в интонации, деталях — проступило нечто… реалистическое. Бред перемежающийся, воспользуемся просветами.

— То есть вам является образ незнакомой женщины?

— Прекрасно знакомая, — возразил Анатоль с проблеском чувства — впервые с начала разговора.