— Ведь я вам помогал чем мог!

— Ну хорошо, слушайте.

Он повозился с магнитофоном, стоящим справа от стола на тумбочке — и в казенной комнате зазвучал хрипловатый, какой-то придушенный нереальный голос философа.

«Я, Желябов Анатолий Иванович, признаю себя виновным». Голос майора: «Четко сформулируйте: в чем?» — «В том, что я погубил свою жизнь». — «Если б только свою. В чем конкретно вы признаете себя виновным?» — «Я готов подписать любые показания». — «Подпишете свои собственные. Давайте, Анатолий Иванович, по порядку. Сосредоточьтесь, не волнуйтесь. Как вы познакомились с Печерской?» — «В саду. Она шла между деревьями, и яблони цвели. Подошла и спросила: «Вы философ?» И засмеялась. А под Покров исчезла». — «В этом промежутке времени, что Печерская жила на Жасминовой, у вас не возник замысел совместного самоубийства?» — «Самоубийства? Господь с вами!» — «Отвечайте на вопрос». — «Нет!» — «Стало быть мотив убийства — ревность? Или вы похитили что-то из сумочки убитой?» — «Откуда вы знаете про сумочку?» — «Ее нашли при эксгумации трупа». — «Вы нашли могилу? По камню?» — «По какому камню?» — «Я положил специально, чтоб отметить место. Белый камень. Все покрыл снег». — «Никакого камня не обнаружилось, видно, вы его не туда положили». — «Нет, что вы!..» — «Сейчас не об этом. Повторяю: вы похитили что-нибудь из сумочки убитой?» — «Ничего не похищал. Сумочка лежала у нее на груди. Там, в чулане. Я осмотрел, вдруг документы… в общем, мне хотелось ее фотокарточку. Но ничего такого…» — «Предварительно вы стерли с сумки отпечатки пальцев убитой?» — «С какой стати?» — «Вот и меня интересует: с какой стати?» — «Не стирал и не похищал. А что касается ревности… что вы! Как бы я посмел ревновать, если она не давала мне никакой надежды? Она меня не любила». — «Хорошо. Вернемся к началу. Печерская исчезла. Что вы предприняли?» — «Разыскал ее мужа. Она говорила мне, где он танцует. Он очень испугался». — «Чего испугался?» — «Не знаю». — «Так с чего вы это взяли?» — «Он сказал: она и из могилы меня достанет. Тут мне впервые пришло в голову, что Нина, быть может, умерла». — «Но вы же видели Печерскую в августе этого года». — «Да. На том же месте в саду. В черном». — «Вы были пьяны?» — «Не то чтоб уж… но в градусе. С тех пор не просыхал». — «Куда она делась?» — «Словно растворилась в воздухе». — «Ну, ну, без этой чертовщины». — «Я смотрел на нее. Было страшно, признаюсь. Вдруг услышал шум с веранды. Кто-то появился, я сразу не понял, вообще показалось: все это видения, галлюцинации. Но я отвлекся на шум, и она исчезла». — «Это был Викентий Воротынцев?» — «Да. Его всего трясло. Он ее тоже видел. То есть не галлюцинация, понимаете? Я рассказал ему о муках посмертия. У нас об этом мало известно…» — «И не надо. И тут забот невпроворот. Что было дальше?» — «Мы осмотрели участок: никого». — «Значит, с тех пор вы вообразили, будто к вам явился призрак умершей?» — «Я этого не исключал». — «Вы бы лучше бросили пить и проявлять нездоровый интерес к смерти».