|
— «Если б вы только знали, как вы правы!» — «Ладно, обратимся к событиям 13 октября текущего года. У вас была условлена встреча с Печерской на этот день?» — «Нет. Я с августа ее не видел и ничего о ней не слыхал». — «То есть в доме номер пять вы с ней столкнулись случайно?» — «Глагол «столкнулись» тут не подходил. Я…» — «Выбирайте любой, только говорите правду. И поподробнее, все обстоятельства, даже мелочи», — «Где-то в три я пошел на свадьбу. Поздравил, выпил и вышел на крыльцо с Тимошей, соседом, покурить». — «Тимофей Рязанцев свидетельствует, что в половине четвертого вы с ним видели уходящую по направлению к метро Любовь Донцову». — «Наверное. У меня часов нет. Любаша помахала ручкой и двинулась…» — «Погодите. Это очень важный момент. Улица в обозримом пространстве была пуста?» — «Кажется. Я никого не видел». — «Вот скажите: случилось ли в это мгновенье нечто такое, что могло бы встревожить будущую жертву?» — «Какую жертву? Я ничего не заметил. Лучше у Любаши спросите, она не пьет». — «У кого спросить?» — «У Любаши». — «Вы в своем уме? Или придуряетесь?» — «Я говорю вам чистую правду». — «Чистая правда заключается в том, что 18 октября из пистолета системы «наган» вы застрелили Любовь Донцову».
— Тут у него начался припадок, — сказал майор, нажав на клавишу. — И врачи меня отстранили. — И это все? — Саня кивнул на магнитофон. Майор вздохнул, вставляя новую кассету. — Ничего, оправился, опомнился. Сегодня разрешили довести допрос до конца. И вновь зазвучал хрипловатый отрешенный голос: «Я, Желябов Анатолий Иванович — убийца». Майор: «Вот так-то оно лучше. Вы признаете себя виновным в предумышленном убийстве Печерской и Донцовой?» — «Нет». — «Опять начинается! Тогда почему вы называете себя убийцей?» — «Это очень сложно объяснить». — «Попробуем. Вы почти законченный философ, сумеете найти слова. А я вам помогу. Мы остановились на том, что вы курили на крыльце с соседом в половине четвертого, когда Донцова отправилась на банкет». — «Гражданин следователь, скажите ради Бога, она действительно убита?» — «Да. Я понимаю: после белой горячки случаются провалы в памяти. Сейчас мы с вами осторожно, аккуратно восстановим всю картину». — «Не надо меня щадить. Я все-таки мужчина — вспомнил наконец. А не истеричка. Или вы думаете, я боюсь «вышки»? Наоборот. Taedium vitae». — «Что?» — «Латинский термин: отвращение к жизни. И страх. Но не «вышки». А тайны — фантастической, невыносимой. Может быть, потусторонней». — «Ничего, разберемся по сию сторону. Я вас слушаю». — «Когда я увидел уходящую Любашу, такую прелестную в платье из зеленого бархата, в мехах, мне по аналогии припомнились испанские принцессы Май. Поскольку я подонок, то тут же и решил осчастливить невесту подарком за хозяйский счет. И пошел в дом. Ключ от чулана у меня был при себе. Взял куколку, самогонку, прошел в свою комнату, по ходу дела опробовал, вздремнул, очнулся и вернулся на свадьбу. Да, предварительно заперев чулан». — «И по дороге к соседям вы встретили Нину Печерскую?» — «Нет». — «А когда же?» — «Живую я ее больше не встречал». — «Вы мне попросту пересказываете то же самое, что я узнал из показаний свидетеля Колесова». |
