Получается, что раньше принято было смеяться над теми, на чьем месте невозможно было представить самого себя: то есть над животными, над людьми, которые по каким-то причинам выделялись из общей массы, над представителями иных социальных классов и религиозных групп. Так, например, во время Великой французской революции считалось уместным смеяться над приговоренными к смерти аристократами. В Великобритании в XVII–XVIII вв. устраивались ярмарки, на которых публике за деньги показывали великанов и карликов. Рекламные тексты были более чем выразительными: одного карлика расписывали публике как «диковинку, радующую взгляд». В XIX столетии на английских ярмарках также демонстрировали африканцев, которых зазывалы называли «черными каннибалами»: те на потеху публике ели сырое мясо и танцевали воинственные танцы. За насмешками в адрес подобных людей стояла цивилизационная пропасть, которая, как тогда подразумевалось, существовала между европейской и африканской культурами.

Шутовская традиция злорадства продолжила свое существование в цирках, в которых еще в первой половине XX в. демонстрировали разнообразных уродцев: самых толстых людей на планете, бородатых женщин или трехногих мужчин. В наше время попытка выставить на всеобщее осмеяние подобных «фриков» показалась бы абсолютно аморальной; тем не менее благодаря телевизору у нас есть возможность попрактиковаться в злорадстве, сохраняя лицо. Многие современные телепередачи базируются на том, что люди добровольно выставляют себя на посмешище, лишь бы только попасть на экран. В некоторых программах соревновательного характера участников заставляют совершать действительно опасные и причиняющие боль вещи, и в этом случае смех зрителей становится по-настоящему жестоким.

Писатель Салман Рушди, посмотрев в начале 2000-х гг. несколько реалити-шоу, заявил, что в этих сомнительных с моральной точки зрения программах «хорошо быть предателем, хорошо быть злодеем». Рушди задался вопросом: когда же, интересно, мы станем свидетелями первой настоящей смерти в прямом эфире? Тем не менее реалити-формат продолжает свое победоносное шествие, и все больше людей хотят поучаствовать в съемках. Если в 1960-е гг. американский художник Энди Уорхол говорил, что в будущем каждый получит свои 15 минут славы, то в наши дни, пожалуй, некоторым вполне достаточно и 15 секунд.

Пугающий, сумасшедший смех

Почему смех – сам по себе вещь веселая и радостная – в неверном контексте воспринимается как признак невоспитанности? Все дело в том, что по своей природе смех брутален и импульсивен; это проявление инстинктивного поведения, выражение личностных эмоций, которые человек цивилизованный должен уметь держать в узде. Смех может казаться пугающим также потому, что обнажает зубы: подобная гримаса с древности означала угрозу физической расправы. Так, Эразм Роттердамский в своем наставлении подчеркивал необходимость сдерживаться в минуты веселья: смеяться дозволялось, однако делать это следовало по возможности тихо и не раскрывая рта. Обнажающую зубы «сардоническую» улыбку Эразм считал признаком дурного воспитания, поскольку скалиться пристало лишь собакам. Если же смех тяжело было контролировать, то, по мнению автора трактата, стоило прикрыть лицо.

Радость на лице стоит изображать так, чтобы рот не искажался и не свидетельствовал о твоей легкомысленной природе. Только безумцы говорят: «Я разрываюсь от смеха», «Я лопаюсь от смеха» или «Я умираю от хохота». Если же произойдет нечто, что пробудит в тебе столь бурное веселье, лицо следует прикрыть платком или ладонью.

К смеху всегда примешивается толика страха. Шутка возникает, когда случается что-то странное, нечто необычное и потому пугающее. Если ненормальность происходящего воспринимается не слишком серьезно, тогда рождается смех.