|
Однако я сразу же разочаровался и сказал: - Сам ты верблюд! Это же пауки! - Пауки? В пустыне? Осел несчастный! Процессия пауков? Ты когда-нибудь думаешь, что говоришь, Гек Финн? Да только, по-моему, тебе и думать-то нечем. Разве ты не знаешь, что мы поднялись на целую милю вверх, а до этой цепочки, что ползет там внизу, еще мили две или три? Пауки - как бы не так! Пауки с корову величиной! Может, ты спустишься вниз, чтоб их подоить? Но все равно, это верблюды. Это караван - вот что это такое, и не меньше мили длиной. - Ну, раз так, давай спустимся и поглядим. Не верю я в это, и не поверю, покуда сам не увижу. - Отлично, - говорит Том и тут же дает команду снижаться. Спускаясь по косой вниз, к жаркой погоде, мы увидели, что это и в самом деле верблюды. Они тянулись бесконечной цепочкой, и на каждом были навьючены тюки. А еще мы увидели людей - несколько сот человек в длинных белых балахонах. Головы у них были повязаны чем-то вроде шалей с кистями и бахромой. У одних были длинные ружья, у других - ничего, некоторые ехали верхом на верблюдах, другие шли пешком. А жарища-то - настоящее пекло! А как медленно они тащились! И вдруг мы остановились в какой-нибудь сотне ярдов над их головами! Тут они все как завопят! Некоторые бросались ничком на землю, другие начали палить в нас из ружей, остальные кинулись врассыпную, верблюды за ними. Когда мы увидели, что причиняем им одни неприятности, то сразу же поднялись на милю вверх, к прохладе, и опять стали наблюдать. Целый час ушел у них на то, чтобы собраться и снова составить свою процессию. Затем они опять двинулись в путь, но в подзорную трубу нам было видно, что они все время следят за нами - ну, а мы летим себе, поглядывая на них в свои подзорные трубы. Вдруг мы увидели большой песчаный холм. За холмом как будто копошились люди, а на верхушке вроде бы лежал человек. Он то и дело поднимал голову, словно следил за чем-то - не то за нами, не то за караваном, мы никак не могли разобрать. Когда караван подошел поближе, человек быстро сполз на другую сторону холма и кинулся к остальным людям - это и в самом деле были люди, и притом с лошадьми, - и мы увидели, как они вскакивают на лошадей и несутся, словно на пожар. Одни были вооружены копьями, другие - длинными ружьями, и все вопили благим матом. Они посыпались на караван, и в один миг все смешалось и такая поднялась пальба, какой вы в жизни не слыхивали. Сквозь густой пороховой дым едва можно было разглядеть, как они там дерутся. В этой битве участвовало не меньше шестисот человек. Прямо смотреть жутко! Потом все разбились на отдельные кучки и сражались не на жизнь, а на смерть, носясь взад-вперед и избивая друг друга как попало. И каждый раз, когда дым немного рассеивался, было видно, что везде валяются убитые и раненые люди и верблюды, а уцелевшие верблюды бегут во все стороны. Наконец разбойники убедились, что каравана им не одолеть. Тогда их предводитель протрубил сигнал, и все, кто еще оставался в живых, кинулись прочь. Разбойник, удиравший последним, схватил ребенка и положил его перед собой на седло. За ним бросилась женщина; с криками и мольбами бежала она по равнине вслед за разбойником. Но все было напрасно. Вскоре мы увидели, как она рухнула в песок и закрыла лицо руками. Тогда Том схватился за штурвал и кинулся догонять негодяев. Мы со свистом устремились вниз и выбили разбойника из седла вместе с ребенком, причем злодею здорово досталось. Ребенок был невредим. Он лежал, болтая в воздухе ручонками и ножонками, в точности как жук, который упал на спину и не может перевернуться. |
