Еще только недавно были приговорены к разным срокам тюремного заключения высокопоставленные сотрудники Министерства внутренних дел, полицейские, гражданские гвардейцы, военные, а также агенты Высшего информационного центра обороны (CESID), которые присоединились к GAL, как и руководители-социалисты, обвиненные в том, что они организовали и финансировали эти группы, используя государственные средства – так называемые подкупные деньги.

– А что делала эта женщина после восемьдесят седьмого? – спросил я. – Ты ведь говоришь о том, что случилось десять лет назад. Все эти годы она была в активе? И до сих пор опасна? Насколько мне известно, члены ЭТА попадают под суд гораздо чаще, чем случается в группировках подобного типа. Ты сказал, что виновников теракта в “Гиперкоре” очень быстро осудили. Подозрительно быстро для преступления такого масштаба. Никто бы не удивился, успей они скрыться во Франции. Или в Латинской Америке, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

– На тот день это был самый жестокий по количеству жертв удар: двадцать один погибший и сорок пять раненых, – повторил Тупра; он хотел подчеркнуть подлость преступников, но старался не впадать в драматический тон. – Я не слишком большой специалист по этим бандитам, хотя, судя по всему, их лидерам было мало теракта, наделавшего столько шуму. Они, как правило, снова и снова используют одних и тех же боевиков, не давая им передышки, и легко приносят их в жертву. Весьма странное поведение. Им дают одно задание за другим, не позволяя скрыться и замести следы. После “Гиперкора” исполнители теракта остались в Барселоне и сразу же получили приказ расстрелять армейского полковника или подложить бомбу в пикап гражданской гвардии, и только поэтому их схватили довольно быстро. Хочешь знать, что именно произошло в доме-казарме в Сарагосе всего лишь полгода спустя?

– Нет, мне это ни к чему. Я видел одну-две фотографии, хотя находился далеко. Во всяком случае, одну помню очень хорошо – наверное, ее напечатали повсюду. Гвардеец или пожарный несет искалеченную девочку.

Тупра сделал красноречивый жест, словно говоря: “Ну вот!” Или: “Тебе этого мало?” Потом продолжил:

– Разве человек, участвовавший в таких делах, не опасен, если его до сих пор не обнаружили? Но даже если и не опасен, разве он не должен понести наказание и заплатить за свое преступление? Особенно если учесть, что нужная нам женщина – не член ЭТА, по крайней мере формально, вот почему она не была арестована – просто успела вовремя лечь на дно и затаиться. И не будет разоблачена, если кто‐то не поможет это сделать, если за это не возьмешься ты.

– Я? Человек, который уже покинул службу?

– От нас никто и никогда не уходит насовсем. Достаточно сделать один шаг, чтобы снова оказаться внутри. Лучше тебя никто с таким делом не справится, потому что у этой женщины еще и много общего с тобой. Она наполовину ирландка, наполовину испанка, то есть не принадлежит целиком ни одной стране. И на обоих языках говорит безупречно, она билингв, хотя мы не знаем, способна ли она так же легко, как ты, усваивать и любые другие языки. Она приложила руку к двум этим терактам и, вне всякого сомнения, еще к каким‐то более ранним. Но после восемьдесят седьмого года, насколько нам известно, не участвовала ни в акциях ЭТА, ни в акциях ИРА – ни как подстрекатель, ни как инструктор, ни как куратор. Когда стало известно о ее причастности к взрыву в “Гиперкоре”, она уже бесследно исчезла. Примерно так же, как исчез ты сам, когда превратился в Джеймса Роуленда, а Тома Невинсона объявили умершим. Ты несколько лет прожил, скрываясь под фальшивым именем, она живет так уже около девяти. И вроде бы отошла от дел, однако в их организации все устроено почти так же, как и в наших: ушедший может вернуться – достаточно сделать один шаг, необязательно добровольно, и не важно, сколько времени ты отсутствовал.