Изменить размер шрифта - +
По‑моему, тебе на адвоката надо учиться. Ученые слова хорошо действуют на таких простаков, как я, и даже на диких индейцев.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ах, вспомни только, как ты ловко сочинял интересные рассказики, чтобы спасти пленных. Вот уж не думал, что тебе что удастся!

– Вы полагаете, что я все это выдумал? – удивился Томек и с улыбкой посмотрел на друга.

– Может, и не все, но с этим Косцюшко и пленными англичанами, ты, пожалуй, крепко индейцев надул.

– Дорогой боцман, а вы хорошо знаете, кто такой Косцюшко? – спросил он.

– Не такой уж я дурак! – возразил обиженный моряк. – У моих стариков на Повислье, в кухне, в переднем углу висит картина, как Косцюшко на Краковском Рынке клятву дает. Как же мне не знать, кем он был? Но чтобы он в Америке такими делами занимался, этого мне слыхать не доводилось.

– Косцюшко был необыкновенный человек. Об этом лучше всего свидетельствует способ, каким он предложил свои услуги Конгрессу Соединенных Штатов.

– А что он такого сделал? – спросил боцман, усаживаясь поудобнее.

– Когда Соединенные Штаты начали войну за освобождение из‑под ига англичан, в Париж приехали два американских уполномоченных, чтобы добиться помощи для своей армии. Это были Сайлас Дин и Артур Ли. Именно они вручали рекомендательные письма добровольцам, на основании которых те могли поступить в американскую армию. Наш Косцюшко никаких писем не взял. Сел на корабль с пятью поляками и поплыл в Америку.

– Хо‑хо! Так был в себе уверен?

Томек кивнул головой и продолжал:

– Корабль его разбился у берегов островов Сан‑Доминго. Косцюшко с товарищами, держась за мачту, добрались до берега. Там они сели на другой корабль, плывший в Филадельфию. Косцюшко сразу же явился к знаменитому ученому и члену Конгресса Бенджамину Франклину и попросил принять его в армию. Когда Франклин спросил, есть ли у него рекомендательные письма от американских уполномоченных, Косцюшко ответил, что лучшей рекомендацией для него будут способности и военные знания. Конгресс поручил Франклину проэкзаменовать смелого поляка. После этого ему немедленно дали звание полковника.

– Хо‑хо! В чинах, значит, ходил!

– Косцюшко отличался отвагой, большими знаниями и способностями. Поэтому в битвах под Трентоном и Принстоном он своим хладнокровием и смелой атакой сумел обратить на себя внимание Джорджа Вашингтона – главнокомандующего американскими войсками. С той поры Косцюшко неоднократно назначали советником к генералам, которым поручали особенно трудное задание. Я читал, что во время осады Йорктауна Вашингтон, объезжая войска, подъехал к лесу, где стоял Косцюшко со своими стрелками, которые должны были на другой день начать атаку. В ответ на речь командующего Косцюшко сказал: «Завтра или я займу окопы врага, или погибну!» И хотя был тяжело ранен, вынудил врага оставить редут. Наш Косцюшко был не только отважным и хорошим командиром. Он много сделал для укрепления Филадельфии и полевых позиций американской армии. А кто, как не он, содействовал победе под Саратогой? За героическую битву он получил звание генерала бригады и орден Цинцинната! А знаете ли вы, что когда Косцюшко, возвратившись из царского плена, вторично высадился на американскую землю, народ встретил его восторженно – американцы выпрягли лошадей из кареты и сами везли его по улицам как триумфатора?

– Не диво, раз он столько для них сделал, – ответил боцман. – Да, ты прав, что это не только наш великий герой. Тот памятник ему, который мы в Вашингтоне видели, даже ничего себе.

– А вы не видели памятников ему в Чикаго и других городах? – спросил Томек.

– Точно – видел!

– Не он один боролся за независимость Соединенных Штатов.

Быстрый переход