Ну не было ведь у неё никаких причин!

Вот в нашей школе девочка училась, Настя. Она в четвертом классе с собой пыталась покончить. Порезала руки себе в туалете бутылочным осколком. Но у неё была причина. И очень большая причина. Несчастная любовь. Она в Сашку Круглова была втюрена, а он сказал, что она уродина. Вот вам смешно, а её это чуть до смерти не довело. Весь коридор кровищей залила. Она вообще странная была, эта Настя. Учиться не хотела, двоек вообще не боялась, хоть пять штук в ряд ставьте – плевать, смотрела исподлобья, подозрительно как-то, как волчонок. С бабушкой сумасшедшей жила и с матерью алкоголичкой. Потом её перевели из нашей школы, чтобы она разлюбила Круглова, и я не знаю, что с ней потом стало…

А ещё меня спросили, не звонил ли той блондинке кто-нибудь перед тем, как она пошла на мост.

Никто не звонил. Именно в тот день – никто.

Я вспомнила только, что неделю, может, тому назад, она говорила с кем-то по телефону, и это показалось мне не совсем обычным. Она сначала сидела вся спокойная, с улыбкой, а потом больно уж резко побледнела, засуетилась; изображая беспечность, быстро наговорила в трубку каких-то ничего не значащих любезностей и распрощалась, видно было, что она чем-то жутко взволнована. Может, этот собеседник сообщил ей какую-то ужасную новость или просто сказал нечто настолько оскорбительное, что после такого и жить не стоит. Хотя… Я ни за что не кинулась бы с моста, вздумай кто-нибудь меня обругать. Как бы я в ответ его обложила! Не приведи бог! У меня дед на флоте служил. Он такие комбинации известных слов знал, закачаешься. Он частенько заряжал на меня, когда я в детстве его не слушалась. Просто люди есть двух типов. Такие, которые сразу ответят, и такие, которые смолчат и пойдут в уголок плакать…

Но этот звонок был, я уже сказала, не в тот самый день, а примерно за неделю до. И вряд ли вообще он имеет отношение к делу. Я просто так рассказала про него в полиции, потому что я чистосердечная и всё рассказываю.

Я даже потом сама спросила у следователя, удалось ли, в итоге, понять, что с нею случилось, с блондинкой-то… Интересно же.

Он сказал – нет. У неё не было совершенно никаких причин.

И в голову мне пришла тогда вот какая фишка. Пока я была совсем маленькая, бабушка иногда брала меня с собой в церковь. Там по воскресеньям священники читали проповеди; одного из них я очень хорошо запомнила, у него были глаза зловещие, почти совсем черные, как у демона, непонятно, что вообще такой в церкви делал, но он чаще других выходил разговаривать с людьми. Помню, в канун большого праздника какого-то, страсть душно было, уйма народу набилось в церковь, чтобы его послушать, он читал проповедь; она долгая была, мне пить хотелось страшно, я почти ничего не поняла и не запомнила, одно только:

"Ад внутри у нас, братья и сестры, и рай там же, и только мы выбираем, который из них нам созерцать."

Должно быть, так оно и есть.

НОМЕР ТЕЛЕФОНА

Рассказ

Несколько ночей подряд мне снился один и тот же сон. Разумеется, он не повторялся каждый раз в точности – это невозможно – то есть, вообще говоря, сны были разные, но их объединяли общие эмоции, краски, настроение. И всякий раз особенное чувство преследовало меня при пробуждении, прежде со мною такого не происходило, я, конечно, видел сны, но, просыпаясь, как нормальный человек забывал их сразу или в течение дня. Но здесь дело обстояло иначе: я ощущал потустороннюю, зыбкую связь этих снов с реальностью, мне казалось, что они могут помочь что-то изменить в моей жизни, повлиять на неё.

Они были связаны с одной подругой, с которой мы общались в общей сложности больше десятка лет.