— Ну так как, у тебя ведь есть мальчики?

— Нет. Может быть, будут, когда я поступлю в колледж. Моя подруга Гэйл говорит, что когда я…

— Когда ты что? Ах да, моя маленькая любовь, ты хотела сказать, когда потеряешь невинность?

Линдсей не могла произнести ни слова и только молча кивнула. Что он сказал? «Моя любовь»? Это все из-за вина. Не может быть, чтобы он это сказал. Наверное, ей просто послышалось.

— Я…Я никогда еще не встречала парня, с которым мне хотелось бы… ну… просто поцеловаться.

Возникла неловкая пауза. Было похоже на то, что он почувствовал ее смущение и решил не настаивать на продолжении разговора.

Вскоре начался дождь.

Они шли по бульвару, не обращая внимания на прохладные капли дождя и на все то, что происходило вокруг них. Он крепко прижимал ее к себе, и от этого они промокли еще больше. Всю дорогу они весело смеялись и болтали о всяких пустяках. Линдсей не переставала восхищаться своим собеседником и так откровенно демонстрировала свою преданность ему, что он просто не мог не заметить этого. Но в данный момент ее это совершенно не волновало.

Когда они вошли в свой номер-люкс, он не стал досаждать ей дальнейшими расспросами, а нежно поцеловал в лоб и подтолкнул к ванной. Линдсей не хотелось, чтобы этот приятный вечер закончился так прозаично, но она понимала, что выпила слишком много вина и что неплохо было бы завалиться спать. Нет, она не чувствовала себя пьяной, просто кружилась голова и ноги стали совсем непослушными. Но настроение было великолепное. Она все время улыбалась и тихонько хихикала, когда чистила зубы и смотрела на себя в зеркало. После всех вечерних процедур Линдсей быстро набросила на себя хлопчатобумажную ночную рубашку и забралась в постель. Комната кружилась перед ней, как какой-то таинственный мираж в дикой пустыне. Ей было приятно и тепло, а головокружение она воспринимала как неотъемлемую часть своего прекрасного настроения. Какой чудесный вечер! Реальность оказалась намного приятнее, чем самые прекрасные грезы. Это был самый лучший вечер в ее жизни. Он был ласковым с ней, нежным, заботливым и абсолютно безупречным. Да, именно безупречным, и, может быть, завтра все останется по-прежнему…

Линдсей стала гадать, куда он поведет ее завтра. Сегодня вечером они обошли почти весь Монмартр, и он всю дорогу развлекал ее озорными историями из жизни знаменитых художников, которые жили здесь с конца прошлого столетия. Это время называлось Золотой эпохой, и, помимо всего прочего, он рассказал ей о том, как один знаменитый художник изобразил себя на картине занимающимся любовью со своей натурщицей. Когда картина была уже почти готова, в студию вошла его жена, увидела творение его рук, заперла их в студии и подожгла. Художник и натурщица сгорели заживо, а картина была впоследствии продана за баснословную сумму. Несколько лет назад ее купил какой-то богатый японец.

Алессандро был самым романтичным мужчиной в мире.

Линдсей была уже готова уснуть с этой приятной мыслью, как вдруг на ее лицо упала тонкая полоска света. Она подняла голову и увидела, что дверь слегка приоткрыта, а на пороге стоит ее кумир. Линдсей мгновенно приподнялась на постели, натянув одеяло до подбородка.

— Что-нибудь случилось, Алессандро?

Князь стоял в дверном проеме босиком и в одном лишь ночном халате. Он ждал, когда глаза привыкнут к темноте, и загадочно усмехался. Увидев на его лице улыбку, она тоже улыбнулась.

— Я тут подумал, дорогая, — осторожно начал он и сделал шаг к ее кровати. — Знаешь, я думал о тебе все это время, с того самого момента, когда мы с тобой познакомились на свадьбе. Я всегда помнил о тебе.

Только сейчас она заметила, что его халат расстегнут, а из-под него видны длинные тонкие ноги, покрытые волосами, густыми черными волосами.