— Хорошая девочка, держи.

Он достал из нагрудного кармана кусок хлеба и дал ей, почесал ее за ухом, в общем, вел себя как обычно. Поросят он вытянул из-под ее ляжек так, что она даже не заметила. Просто убрал их. Свиньи, скорее всего, считать не умеют.

Чувствовал он себя неважно. Тяжесть была и в теле, и в голове. Что, если он тоже заболеет? Об этом даже нельзя подумать. Если бы только мать сидела на кухне и ждала с готовым завтраком… Конечно, она бы не справилась со свинарником, если бы он, Тур, заболел, но ему бы помогло уже одно только знание, что она есть, что она скажет, что делать. Они никогда не пользовались порошками против простуды. Тур всегда был здоров. Но она бы что-нибудь придумала, если бы он заболел.

Он мыл и прибирался долго и тщательно, навел порядок в мойке, снял этикетки от кормов с гвоздя, на который он их насаживал, — надо бы сегодня заняться бумажной работой после визита в больницу. Может, опять позвонить Турюнн? Он не был уверен, что она разберет, что он там наговорил.

Отец сидел в гостиной. Это уже стало обычным делом. Ведро с опилками и совок вдруг оказались у дровяной плиты на кухне, плита была растоплена.

Тур подошел, внимательно посмотрел на ведро, почувствовал запах парафина. Опилки и парафин. Он крикнул в гостиную:

— Ты не мог здесь нормально растопить? Парафин, между прочим, денег стоит!

Снова плотно закрыл дверь. Почтальон еще не заезжал, и свежей газеты не было, он взял старую, поставил кофейник, отрезал хлеба. В холодильнике стояло блюдце с клубничным вареньем, оно совсем высохло, он долил туда немного кипятка и перемешал. Варенье стало как свежее. Никто не скажет, что он не справляется с хозяйством. На кухне был порядок, тарелки и чашки не скапливались в раковине, ему даже начало нравиться мытье посуды и чистые руки после него. Зазвонил телефон. Наверное, Турюнн, она будет в больнице через час, есть чему радоваться, он ведь думал, что больше уже ее не увидит.

Звонили из больницы. Матери стало хуже, ей давали кислород. «Жидкость в легких», — сказал женский голос, это все из-за сердца. Скорее всего, началось воспаление легких, у нее поднялась температура.

Он кивнул, откашлялся:

— Да, да.

Ему надо приехать. Он сын?

— Да.

И мужу тоже стоит приехать.

— Он болен, грипп.

Тогда другим родственникам, сказала она.

— Да, — ответил он и положил трубку. Шипело, что-то шипело в ушах. Кофе. Он убежал. Тур поспешил снять кофейник с плиты. Взял тряпку и слегка протер вокруг конфорки, но не стал поднимать крышку и протирать тщательно. Не теперь, в другой раз. Как связаны сердце и легкие? Откуда в них вода? Он взглянул на закрытую дверь, за которой остался отец. Нет. Об этом даже речи нет. Но надо… надо позвонить Турюнн. И Эрленду? Турюнн ему сообщит. И еще надо позвонить Маргидо, или ему уже позвонили из больницы? Лучше на всякий случай перезвонить.

Она долго не подходила к телефону. Голос был сиплый почти до неузнаваемости, он испугался.

— Ты заболела? Лежишь?

Она закашляла. Сказала «да» и «нет», она не больна, но лежит, потому что еще спит, вот и все. Кашлянула еще раз и сказала, что новость про Сири и двух поросят ужасная.

— Дело обычное. Свиньи часто засыпают поросят. В «Норвежской свинине» даже проводят специальное исследование на эту тему. Разводят свиней, которые так не делают.

Она снова закашляла, сказала, что это очень интересно.

— Матери стало хуже. Твоей бабушке.

Она спросила, что случилось.

— Что-то с водой в легких. И кислородом. Сердце. Наверняка ерунда, но они позвонили. Я еду прямо сейчас. Да, пожалуй. Ты можешь… Ты виделась с Эрлендом вчера?

— Виделась.