Эдя, когда ему доложила секретарша, кто ожидает в приемной, встретил появление Турецкого только что не в штыки. Насупился, приобрел воинственный вид выпавшего из гнезда грачонка, даже напыжился отчасти, хотя это у него получалось с трудом. Вернее, не получалось, но мыслилось. Чего он так напугался?

Александр Борисович, не желая с ходу обострять отношения, представился, протянув редактору свое до сих пор действующее удостоверение спецкора «Новой России», а уже затем второе — помощника Генерального прокурора Российской Федерации. Первое Эдя воспринял хоть и без особого уважения, но с пониманием, а увидев второе, вмиг нахохлился и стал непроницаем для посетителя. Вот артист! Столько чувств изобразить сразу на одной мелкой физиономии!

И Турецкий решил не церемониться. Раз ничего не добиться, так хоть душу потешить…

— Меня интересует ваш автор, некто Метельский, — без предисловий холодно начал он, равнодушным взглядом упираясь в переносицу Эди.

— Ваше право, — редактор пожал узкими плевами. — Ищите, как говорится, и обрящете.

— Вам, надеюсь, это имя известно?

— Так же, как и вам. Полагаю, это псевдоним. За гонораром автор к нам в бухгалтерию не обращался.

— Иными словами, надо понимать, вы опубликовали свалившийся ниоткуда непроверенный материал? Не боясь санкций, которые могут затем последовать?

— Не вижу причин для санкций. — Редактор осторожно погладил длинными пальцами свою прилизанную темную прическу с розовым пробором посредине. — Публикация — это не моя личная инициатива, а решение всей редакционной коллегии. Вы утверждаете, что сами журналист, значит, должны быть в курсе, в каком порядке принимаются или отвергаются подобные вещи. Пусть господин Степанцов выдвигает против нас иск, подает в суд на наш еженедельник, мы процесс выиграем, поскольку имеем аргументы для своей защиты. А вот имеет ли он — это большой вопрос.

— Но ведь вы же сами сказали, что не знаете автора материала. Откуда у вас эти сведения?

— Одно к другому не имеет отношения, — как попугай продолжал Эдя. — Как журналисту вам должно быть известно…

— Приятно, что вы меня причисляете к своему цеху, — сухо ответил Турецкий, — но я в этом не нуждаюсь. Мне нужно, чтобы вы, господин редактор, уяснили простую и не требующую дополнительных объяснений ситуацию. Не я буду доказывать невиновность Степанцова, а вы — его виновность. И не в собственном кабинете, а в том самом суде, о котором только что упомянули. А если у вас не найдется веских, я подчеркиваю, веских аргументов для оправдания собственной храбрости, я вам, коллега, не завидую. И штрафом там либо постановлением о немедленной публикации опровержения с официальным признанием своей вины и строгим наказанием, вплоть до увольнения, конкретных виновников клеветнической публикации вы не отделаетесь, нет. Обратите внимание на статью сто двадцать девятую Уголовного кодекса Российской Федерации, там, в трех частях этой статьи, довольно популярно изложено, на какой срок ограничения свободы может рассчитывать человек, распространяющий клевету в средствах массовой информации. Вопросы есть? Вопросов, как говорил почтенный товарищ Сухов, нет. А вот у меня к вам имеются. Можете, ссылаясь на закон о печати, не называть мне подлинную фамилию автора публикации.

— Я… и не с-собирался, — почему-то заикаясь, сказал редактор.

— Но на один мой вопрос вы обязательно ответите во избежание немедленных и очень крупных для себя неприятностей.