– Разве ты на дежурстве?

– Да, попросили. А с поста меня вызывали в школу. Пришлось на целый час запирать вахтерку… – Мамин голос был очень неласковый. Ну, что поделаешь… Лишь бы скорее все кончилось…

До вахтерки три минуты ходьбы. Тенька потянул железную дверь, встал на пороге. Мельком увидел на стуле свой рюкзак (значит, маме отдали!). Мама встала перед Тенькой. Волосы не закрывали шрам, он был сейчас пунцовым.

– Ну?

– Че… – сказал Тенька.

– Достукался?

– До чего? – спросил Тенька. И подумал: «Пусть ругает, лишь бы не плакала».

– До неуда по поведению за четверть.

– Подумаешь. Не смертельно, – буркнул Тенька.

– За что ты назвал инспекторов опеки фашистами?

– Потому что они такие. Они… те самые, что были тогда…

– Вот именно… И знаешь, что сказала мне инспектор Елена Евгеньевна Панина? «Вы, гражданка Ресницына, добьетесь в конце концов, что снова встанет вопрос об изъятии вашего сына. Если не нужен отцу, пойдет в приют…»

Ужас накатил на Теньку. О такой опасности он до сих пор не думал. А ведь могут! И тогда что? Снова трамплин в пустоте?

Мама угадала его мысль.

– И не надейся кого-то испугать своими прыжками. Этим людям наплевать, разобьешься ты или нет. Им главное – выполнить инструкцию… Зачем ты бросил в них рюкзак?

– А потому что…

И Тенька замолк. Как скажешь – почему? Повторить их гадские слова про мамино лицо? А она потом полночи будет всхлипывать в подушку? Или (даже подумать страшно) опять пойдет за четвертинкой?

– Потому что… терпение лопнуло.

– Вот как? – спросила мама с ехидцей. Ну, если такой тон, значит, вплотную беда пока не подошла, не будут завтра отбирать у нее Теньку. И он повторил уверенней:

– Да. Лопнуло…

– Оно окончательно лопнуло у меня, – сообщила мама. Открыла хлипкий фанерный шкаф и достала плетеный ремешок с узорчатой пряжкой. Тот, которым подпоясывала нарядное вязаное платье. – Снимай штаны…

Раньше такого не случалось. Бывали шлепки, но чтобы вот так… Ну и ладно! Когда-нибудь такое случается с каждым. Это Виталя однажды объяснил ребятам. Они в дворницкой обсуждали печальный случай с братьями Лампионовыми. Их папа, проректор Торгового института, застал Игоря и Витю за компьютером, когда те на специальном сайте разглядывали весьма раздетых красавиц.

– Я ему о правах человека, а он… – угрюмо пожаловался Игорь. Без стеснения. Люди все были свои.

– Ко всему надо подходить философски, – сказал Виталя. Игорь, видимо, знал, что такое «философски», а Витя, трогая поясницу, спросил:

– Это как?

– С пониманием законов природы и общества. По этим законам почти каждый хомо сапиенс в детстве хотя бы раз получает крепкую трепку, без того не проживешь. Иначе жизненный опыт останется неполным…

Тенькин жизненный опыт ожидала полнота.

– Я жду, – ровным голосом напомнила мама. И сложила ремешок вдвое.

Ну, что же. Все-таки это не самое страшное: ни слез, ни ювеналки… Тенька шевельнул плечами. Лямки упали с плеч, похожие на мешок штаны съехали до пола. Тенька переступил через них. Одернул майку, взялся за резинку плавок, глянул исподлобья:

– Их, что ли, тоже?

– А как же, – сухо сказала мама.

Ладно, пусть… Сильно лупить все равно не станет. И большого смущения не было. Подумаешь, не видала его, что ли, мама без штанов!

Тенька кивнул на дверь комнатки, в которой стояла раскладушка:

– Пойдем туда…

– Это зачем?

– Тут все видно в окошко со двора…

– И пусть видят!

– Да? А если кто-нибудь наябедничает ювенальщицам? Те скажут, что ты издеваешься над ребенком.