— Именем Хранителя, внемлите! — призвал он. — Сегодня, в первый день Десятой луны года, мы собрались здесь, дабы свершить волю господню и помазать на правление Демоса Деватона из рода Таллонидов и его супругу Витторию Деватон, урождённую Аро.

Он замолчал, дав эху прокатиться до самого конца зала, и велел наряженному монаху принести флакон со священным елеем Таллонидов. Тот, стараясь даже не дышать, на дрожащих вытянутых руках поднёс золотой ларец, а Рувиний бережно открыл замок и откинул крышку. Ладарий аккуратно, словно проводил хирургический опыт, взял небольшой и на удивление простой флакон, поднял над головой, демонстрируя его собравшимся.

— Сим священным елеем, что был дарован Таллонию Первому Святой Аньессой, ты, Демос, будешь помазан на правление империей. Пусть слёзы Гилленаевы, заключённые в этом священном сосуде, наполнят тебя божественной благодатью.

Он откупорил сосуд и вылил несколько капель на ладонь, обмакнул в них палец и очертил круг на лбу Демоса.

— Клянёшься ли ты, Демос, защищать свой народ и его земли ценой своей жизни? — спросил он.

— Клянусь.

— Клянёшься ли преумножать благоденствие своих подданных любым угодным господу способом?

— Клянусь, — прохрипел Демос. Отчего-то внезапно стало трудно говорить.

— Клянёшься ли ты защищать веру в Хранителя и Путь до последнего вздоха? — задал последний вопрос Ладарий.

Демос набрал в лёгкие побольше воздуха, но… Не смог сказать «да». Все его нутро противилось этому, каждый член протестовал, и ком в горле мешал даже выдохнуть.

«Защищать лжецов и лицемеров и давать клятву утопить страну в крови ради их прихотей? Ради бога, существование которого не доказано и ритуалов, придуманных лишь затем, чтобы выкачать из доверчивых людей как можно больше денег? Чёрт, я становлюсь похожим на Грегора Волдхарда с той лишь разницей, что, в отличие от него, вообще не верю в доброго дядьку на небесах».

Ладарий многозначительно вскинул брови, когда молчание затянулось до неприличия.

— Клянусь, — наконец выдавил из себя Демос.

— Я запомню это, — едва слышным шёпотом выдавил Великий наставник. — Скоро это может стать актуальным.

«И чем я теперь отличаюсь от них? Такой же лжец и лицемер. Сказал то, чего от меня ожидали, чтобы получить то, что требуется».

— Да благословит тебя Хранитель, избранный сын, — с удивительной громкостью для немощного тела сказал Ладарий и жестом подозвал монаха с императорским венцом. — Да пребудет с тобой благодать, да будет твоё правление долгим и мудрым.

Демос закрыл глаза, когда тяжёлый императорский венец опустился на его голову. Виттория преклонила колени следом. Её лоб не мазали елеем, но, проведя короткую церемонию, водрузили на голову золотую корону императрицы. Регалии оказались настолько тяжёлыми, что они с Витторией едва могли вертеть головами.

Зазвучали хвалебные гимны. Демос обернулся к повскакивавшим со своих мест аристократам. На миг ему показалось, что он увидел в топе Эльтинию и Ренара. Он моргнул — и наваждение исчезло. То были просто брат-протектор, а рядом с ним какая-то дама преклонных лет в зелёном платье и старомодных драгоценностях.

«Просто показалось. Но почему я чувствую, что они оба сегодня со мной?»

— Его императорское величество Демос, первый своего имени. Защитник империи и верный сын господа, — объявил Ладарий, и церковный зал взорвался ликованием. — Её императорское величество Виттория. Верная дочь господа и наша милосердная госпожа.

«Старая жизнь окончена. А что будет впереди, не знает даже Хранитель».

Он шагнул вниз, подал руку, помогая Виттории спуститься, чтобы вместе принять клятвы верности собравшихся в зале аристократов.