Женитьба! Чудное, божественное слово!

         Ведь правда — снизошел к людским мольбам господь.

         Священна красота! Благословенна плоть!

         О монастырский бред! Ночей бессонных пламя…

         И — мужем сделаться! И этими руками

         Тебя, о ангел мой, в объятия ловить,

         И с поцелуями твои признанья пить,

         И рай земной иметь взамен забот и долга.

         И, — Роза, не красней, — но ждать уже недолго,

         Когда появится и третий кто-нибудь

         И нежным пальчиком вот эту тронет грудь…

         Да! Мы — любовники, он — господин над нами!

         И залепечет он медовыми устами:

         "О мама!" — скажет он…

Донья Роза

(с обожанием)

         "Любимый мой отец!" —

         Так пролепечет он, обняв тебя…

Оба в экстазе. В это время в глубине за лестницей появляется верхушка черного знамени. Она медленно поднимается, наконец становится видна целиком. Посредине знамени в центре череп со скрещенными костями, белый на черном фоне. Знамя все растет и приближается. Дон Санчо и донья Роза в ужасе оборачиваются. Знамя продолжает подыматься. Появляется знаменосец и позади него, по обеим его сторонам, два ряда монахов, один в черных, другой в белых одеяниях.

Дон Санчо

         Творец!

ПРИМЕЧАНИЯ

Драма "Торквемада" является как бы итогом многолетней борьбы Гюго против католической церкви. Мысль об этом произведении зародилась у поэта в изгнании, в конце 50-х годов, когда в ряде его стихотворений и поэм начинает мелькать имя инквизитора Торквемады. В 1859 г., при публикации первого тома "Легенды веков", Гюго распорядился объявить о предстоящем выходе в свет новой драмы "Торквемада", которую одно время он собирался включить в сборник небольших драматических произведений, изданных впоследствии под названием "Театр на свободе". Однако напряженная творческая деятельность тех лет (работа над большими романами, поэмами, стихотворениями, публицистикой) отвлекла внимание Гюго от этого замысла и задержала окончание драмы на целое десятилетие. К написанию "Торквемады" Гюго приступил только 1 мая 1869 г. и закончил работу 21 июня того же года. В октябре поэт начал переписку с парижскими друзьями относительно постановки драмы, которую он в виде протеста хотел приурочить к предстоявшему открытию вселенского церковного собора в Риме. Но в тревожной политической обстановке кануна франко-прусской войны нечего было и думать о получении цензурного разрешения. "Чтобы играть пьесу, написанную мною, нынче зимой, — пишет Гюго директору театра Порт-Сен-Мартен Фурнье, — нужны условия свободы, а в ней отказано во Франции всем, и мне больше, чем кому бы то ни было.