Остаток дня проходил медленно. Грэм заработал два удара, оба раза — за то, что сдвинулся с места, избегая воображаемого нападения. Лишь несколько часов спустя Сайхан наконец нанёс удар, и Грэм совершенно не сумел его заметить. Разум Грэма был сосредоточен на том, чтобы обнаружить момент удара, и это не давало ему снова обрести такое спокойствие, какое у него было в предыдущий день.

Когда Сайхан наконец объявил об окончании тренировки, Грэм был разочарован. Он не сумел избежать ни одного удара.

Следующий день был похожим, но более скучным. Сайхан назвал те же правила, но вообще ни разу не напал на него. Грэм был трижды наказан за то, что избегал ударов, которых на самом деле не было.

На третий день он сдался. Неспособный видеть, и заскучавший от осознания того, что Сайхан скорее всего вообще не будет нападать, он обнаружил, что расслабляется. Ветер был мягким, и единственными звуками были шелест травы и редкое мычание коров вдалеке. Как случилось и прежде, когда он сидел, Грэм ощутил, будто его тело исчезало, становясь прозрачным. Он больше вообще не существовал.

Он ощутил приближение связки из тростника, и сдвинулся, чтобы её избежать.

Возбуждение от победы, которое он ощутил в результате этого маленького достижения, разрушило его умонастроение. Он ждал, но его учитель ничего не сказал. «Хотя бы скажи мне, что я сделал что-то правильно!». Молчание Сайхана его разозлило.

Следующий удар оставил жгучий след на задней части его ноги.

Остаток дня прошёл без дальнейших нападений, но он начал понимать, чему его учил Сайхан. Последовавшая неделя была похожей. Каждый день Сайхан завязывал ему глаза, а потом Грэм ждал. После того, как проходило достаточно времени, Грэм обнаруживал, что соскальзывает в какого-то рода транс, в такое место у себя в сознании, где его «я» больше не господствовало. Если в этот момент по нему наносился удар, то он мог его избежать, однако обычно сразу же терял сложившееся ощущение.

Его учитель нападал снова, если промахивался, но как только попадал по ученику, он останавливался, порой выжидая часами, прежде чем снова ударить.

Грэм начал понимать, скрывавшийся за этим умысел. Сайхан знал, что Грэм терял нужное состояние разума после пропущенного удара. Он ждал, надеясь на то, что Грэм снова его найдёт. Если Грэм избегал удара, то Сайхан его награждал, ударяя снова.

После второй недели Грэм начал избегать более одного удара подряд, не теряя нужного состояния рассудка.

На третью неделю у него случился прорыв.

Он уклонился от первого удара, не потеряв спокойствия. Второй удар пришёл минуты спустя, и от этого Грэм тоже ушёл. Третий удар был нанесён без промедления, и Грэм поднырнул под него. Четвёртый и пятый последовали сразу же, и вскоре Грэм обнаружил, что постоянно находится в движении, шагая вперёд и назад, а потом влево и вправо.

Некоторые из ударов всё равно попадали по нему, но он чувствовал их приближение. Когда Сайхан внезапно остановился, Грэм замер. Прошёл час, и когда был нанесён следующий удар, Грэм снова сдвинулся, аккуратно его избежав.

Они ещё несколько раз повторили этот цикл, а когда день закончился, Сайхан выдал одно единственное слово:

— Хорошо.

На следующий день он сказал Грэму не завязывать глаза.

«Так наверняка будет ещё проще», — подумал он, но, как выяснилось, сильно ошибался.

Сайхан стоял позади него, никогда не входя в его поле зрения, как было и прежде, когда Грэм сидел. Грэм силился вернуть себе прежнее ощущение, но без повязки он обнаружил, что его взгляд постоянно цепляется за любое движение. Трава, деревья вдалеке, даже движение облаков — всё это его отвлекало. Когда его учитель напал, Грэм не сумел избежать удара.