— Вам всё равно не удастся долго удерживать замок, — покачал головой граф. — Положим, меня вы убьёте хоть прямо сейчас, но в таком случае и сами не выйдете из этой передряги живыми. Не мне вам объяснять, что грозит по закону за подобные преступления. Барон, право слово, вы же умный и благородный человек! Давайте не будем торопиться и совершать ошибки, которые впоследствии невозможно будет исправить.

— До чего же ты разумен и предусмотрителен! — притворно восхитился барон. — О чём же ты тогда думал, когда погубил мою дочь?

— И снова вы совершаете ошибку, — поморщился Рейвен. — Я уже говорил вам, что не причинил зла вашей дочери. Не знаю, что случилось тогда с Клариндой, но я не имею отношения к её исчезновению! Поверьте мне, наконец, я скорблю о ней не меньше вашего!

— Не верю! — крикнул барон. — И не смей касаться её имени своим поганым языком. Она ушла на встречу с тобой, и с тех пор её никто не видел.

— Я же уже говорил, — устало произнёс граф, — что мы действительно гуляли с ней по парку, и тому есть масса свидетелей. Но потом она ушла, а я остался, и я представления не имею о том, что могло произойти дальше!

— Да, ты уже рассказывал эту историю, — недобро усмехнулся барон, — и я тебе почти поверил. Но потом до меня стали доходить нехорошие слухи, и по мере того как я пытался разобраться в случившемся, уверенность в твоей виновности всё крепла. Это твои люди похитили её. Ты надругался над ней, измучил, а потом убил у себя в застенках!

— Да как вы смеете такое говорить?! — от возмущения Рейвен даже вскочил на ноги, но был вынужден сесть обратно под тяжёлым взглядом держащего его на прицеле баронета. — Кто вбил в вашу голову такую чушь? Вы что, начитались романов?

Следя за развитием этого разговора, я так увлеклась, что даже почти забыла про угрожавшую мне опасность. Я, кажется, припоминала эту историю. Дочь барона ван Дрейка действительно пропала без вести около четырёх месяцев назад. Мне ничего не приходилось слышать о связи графа Торнсайдского с этим исчезновением. Верила ли я Рейвену? Скорее да, чем нет. Он выглядел вполне искренним, но даже если списать это на отличные актёрские данные, достойные подмостков самых лучших театров, рассказанная бароном история представлялась крайне неправдоподобной. Всё это действительно чересчур уж походило на готический роман.

С другой стороны, был ли искренен барон? Похоже, что да. Кто же в таком случае прав? Я была человеком, неискушённым в интригах аристократов, но жизненный опыт подсказывал, что при подобном конфликте между двумя сторонами следует искать третью, намеренно спутавшую все факты…

— Да поймите же, наконец, — продолжал между тем граф, — Кларинда много для меня значила. Если на то пошло, я хотел на ней жениться!

— Не смей — произносить — её имя!

Мне казалось, ещё мгновение — и барон полоснёт Рейвена клинком по лицу. Но он сдержался.

— Отец!

Барон повернул к одному из своих сыновей, тому, что был вооружён арбалетом, перекошенное от ярости лицо.

— Хватит с ним церемониться, позволь, я пристрелю его прямо сейчас!

— Нет! — рявкнул барон, и сразу стало ясно: без его указания никто здесь не посмеет сделать ни шагу. — Он будет умирать долго. Он ещё признается мне во всём, и проклянёт тот час, когда надумал обидеть мою дочь.

Барон отвёл глаза и опустил меч. В этот момент он отчего-то стал выглядеть намного более старым и каким-то… растерянным? Давно ли это мужественное лицо испещрили морщины? — подумалось мне. И седина, не появилась ли она тогда же, всего лишь несколько месяцев тому назад? Глядя на барона, я не сразу поняла, что он не менее пристально смотрит на меня.