— Моя жена… — выговорил он, словно веером обмахивая себя беретом.

— Ну?.. Сожгла жаркое? Не пришила вам пуговицы к рубашке? Нашли с чем соваться к нам в такой момент!

— Погодите немного, дайте отдышаться… Моя жена сошла с ума.

— Позвоните в сумасшедший дом и не морочьте нам голову.

— Говорю вам, она сошла с ума, господин генерал! Решительно спятила! Она пошла по дворам и собрала кучу женщин. Говорят, они намерены прийти сюда за своими детьми… А ещё…

— Ах, и это ещё не всё?

— А самое главное, господин генерал, я слышал, она звонила своей сестре, она живёт на Правобережье, своей двоюродной сестре, она живёт у Монте Марио, своей куме, она живёт у…

— Послушайте, Мелетти, уж не собираетесь ли вы читать подряд всю адресную книгу? Ближе к делу.

— Короче, она известила пол-Рима, что вся детвора здесь, в Трулло. А теперь об этом узнали и все остальные. И вот из всех кварталов города на нас идут мамаши, господин генерал, идут батальонами, полками, целыми дивизиями!

— И вы только сейчас нам об этом докладываете, болван!

— Всё случилось в минуту, господин генерал. Моя жена, уж если ей что втемяшится в голову, становится прямо-таки социально опасным элементом!

— Диомед, я Дедал. Приём.

— Я Диомед. Что там у вас ещё? Приём.

— Женщины, господин генерал. Прорвали оцепление и теперь со всех сторон штурмуют холм. Взялись неизвестно откуда, словно разъярённые фурии. Быстрым шагом идут вверх по склону, точь-в-точь стрелковые цепи, и кличут своих детей. Приём.

— Этого следовало ожидать, — заметил кто-то в комнате. — Противник связал нас по рукам и ногам. Он знал, что делает, заманив к себе детей. Он свёл с ума матерей и таким манером без единого выстрела поставил нас на колени. Надо было с самого начала разбомбить неопознанный объект, вот что надо было делать!..

— Ладно, пошли смотреть… — сухо сказал генерал.

Все, как один, встали и двинулись к выходу, словно только и ждали приказа.

— А вы нет, — сказал начальник полиции Мелетти. — Вы арестованы. Будете знать, как жениться на социально опасных элементах.

— Как же так? Кто, как не я, поднял тревогу? И потом, у меня тоже дети, они там, наверху! Имею же я право…

— Вы арестованы — и баста. Ещё скажите спасибо, что хоть дочка-то ваша в безопасности в больнице.

А Рита в эту минуту была не в больнице, а на седьмом небе. С блаженным видом она вгрызалась в глыбу обжаренного миндаля величиною с диван, а Лукреция, беленький мальчик и прочие друзья по больнице награждали её признательными взглядами. Разговаривать было некогда, обо всём говорили взгляды. В царившей вокруг суетне все держались вместе и тихо-мирно поедали доставшуюся им пещеру, а если кто находил какое-нибудь особенное мороженое или залежь засахаренных фруктов, то, не переставая жевать, попросту махал в ту сторону рукой.

Но вот шумной толпой набежали всклокоченные мамаши, словно дело шло о срочном спасении их чад от пожара или землетрясения, и тут поднялось что-то невообразимое.

— Карлетто! Роберто! Пинучча! Анджела! Андреа!

Крики, возгласы, отчаянные призывы. А потом — шлёп! шлёп! — пошли первые подзатыльники: это мамаши начали находить своих сорванцов, с головы до ног обмазанных сливками.

Синьора Чечилия разыскивала Паоло, а вместо него наткнулась на Риту и с такой силой притиснула её к груди, что у дочки только косточки затрещали.

— Доченька, радость моя! Ты разве не была в больнице?

— Как же не была, смотри, — отвечала Рита, указывая на окружавшие её пижамы, халаты и ночные рубашки, испачканные шоколадом и сладким кремом.