Профессор горестно покачал головой:

- Спрячь эту ампулу, Стефан. Спрячь, где хочешь, но так, чтобы я не знал... Я отдаю ее тебе, отдаю Советскому Союзу... Я чувствую, что ты сможешь ее сберечь. А если об антивирусе узнают, у меня его все равно отнимут тем или иным способом... Спрячь эту ампулу, Стефан. Я знаю: ты сохранишь ее даже тогда, когда тебе будут угрожать смертью. А эту... он поискал глазами, куда бы спрятать вторую ампулу, затем подошел к стальной камере высоких температур и открыл дверцу. - Эту - сюда! Сюда же и черновики рукописи, - профессор вытащил из стола пачку бумаг, - сюда же и все ампулы с вирусом "Д" - все сюда!

Степан, зажав в руке ампулу, с тревогой наблюдал, как старик складывает в камеру рукописи и препараты, как зажигает термитную свечу и бросает ее внутрь. Захлопнув дверцу, профессор в изнеможении опустился на стул, обхватил голову руками и застонал.

Степан нерешительно подошел, погладил его по плечу. Он не знал, что сказать, как утешить профессора. А старик, раскачиваясь словно от физической боли, шептал:

- Стефан, если бы ты знал, как тяжело быть ученым в стране, где свирепствует фашизм! Как тяжело создать средство против многих, многих болезней, и уничтожить его собственными руками! Невыносимо тяжело чувствовать себя слабым, безвольным человеком, которого могут заставить убивать людей... Я отдал тебе труд всей моей жизни. Делай с ним, что тебе вздумается. Отдавай кому хочешь. Пусть только мой препарат не пойдет во вред людям... И рукописи доверяю тебе. Я сейчас уничтожил целый ряд промежуточных формул, но если ты станешь ученым, настоящим ученым, - ты сможешь восстановить эту главу... Я верю в тебя!

Макс Браун бормотал все тише, тише и наконец умолк. Степан облегченно вздохнул. Нет, он не собирался стать микробиологом. Но в его руках теперь находилась военная тайна, вероятно, чрезвычайной важности. Маленькая ампулка - толщиной в папиросу, длиной в мизинец - хранила в себе то, что не купить ни за какие капиталы: жизнь и здоровье миллионов людей. И решение сейчас может быть лишь одно!

- Макс Максович!

Старик сидел, устремив взгляд в стену. Степану пришлось несколько раз окликнуть его, пока Макс Браун не повернул к нему головы.

- Профессор, - Степан оглянулся и, понизив голос, сказал. - Нам надо бежать!

Браун непонимающе посмотрел на него и машинально повторил:

- Да, да... Надо бежать... - но сейчас же опомнился. Бежать?! Нет, отсюда не убежишь!

- Макс Максович, убежать можно! - заволновался Степан. Надо исследовать все закоулки. Я этого не могу сделать. Пойдите к шефу - вы говорили, что на стене его кабинета, висит карта, наверное это план подземного города. Посмотрите, возможно вы сумеете найти какойнибудь тайный выход... Выходы должны быть.

Профессор растерянно взглянул на Степана, встал и направился к двери. Шнурки у него развязались, Браун наступал на них и спотыкался.

Степан догнал старика, застегнул его пиджак, завязал шнурки, потом взял за плечи и посмотрел в глаза:

- Макс Максович! Так надо! Надо для людей!

Глава VII

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ - ДРУГ!

Отныне профессор ежедневно отправлялся на разведку. Он заходил в лаборатории, осматривал все закоулки, выстукивал стены, пытался засунуть свою трость в каждое отверстие,- вообще, вел себя столь необычно, что это привлекло внимание его коллег, и, в первую очередь, Валленброта.

Увидев, как внимательно профессор изучает стальной щит, закрывавший выход из подземного города, Валленброт съязвил:

- Вы решили прогуляться, дорогой профессор?

Браун посмотрел на него так странно, что Валленброт передернул плечами: ясно, что старик сходит с ума.

А профессор, возвращаясь в свою лабораторию, морща лоб, напряженно вспоминал детали.

Степан допытывался:

- Так это, значит, за вторым поворотом? Ага... Лаборатория Гейнца? Это какая? Эн-до-кри-но-ло-ги-че-ская... Так и запишем. А в какую сторону открывается дверь?

Профессор, опустив голову, шел вновь, чтобы узнать, в какую сторону открывается дверь в лаборатории Гейнца, сколько метров длины имеет главный коридор, каким образом снабжаются воздухом вентиляторы, где слышнее всего шум машин.