А еще ей показалось, будто кто то из сидевших к ней поблизости пробормотал: «Точно! И как я этого раньше не понял!»

Ина ина ина ина aй

Эээ вон вон хай.

Это комната с обоями Матери Волков. В форточку влетает дятел и трижды пукает: один раз на горячей сковородке, один раз на бутылке и третий раз между струнами автоарфы. Входит в перечень услуг.

В основании любой религии лежит практически тот же самый мотив, что заставляет людей кидать в колодец монетки, загадывая желание, или плевать с моста, подумала Эллен Черри. Наверное, в людях заложено суеверное стремление чем то заполнить любую пустоту. И пока ей в голову приходила эта мысль, Саломея, по прежнему кружась как волчок, начала сбрасывать с себя пятое покрывало. То, которое закрывало ей щиколотки, икры, колени и нижнюю часть бедер – то есть ту часть ее тела, которую Эллен Черри довольно язвительно охарактеризовала как чересчур тощую. Пятая завеса упала, а вместе с ней испарились и последние иллюзии, если таковые у кого то еще имелись, относительно такой вещи, как деньги.

Всякий раз, тогда государство или отдельно взятый индивид ссылался на недостаток средств в качестве предлога и оправдания, что оно или они не сделали чего то действительно важного, это означало лишь одно: этот человек смотрит на реальность сквозь искажающие сущность вещей абстрактные линзы богатства. Взять, к примеру, так называемую экономическую депрессию. В эти периоды человеческие сообщества испытывали острейший дефицит самых необходимых товаров. Но стоит повнимательней присмотреться к тому, что же тогда происходило на самом деле, как выясняется, что на самом деле товары были, и притом в достатке. Например, уголь в шахтах, хлеб в полях, шерсть на спинах овец. Если чего и недоставало, то не самих товаров, а неких абстрактных единиц их измерения, иначе «денег». Это все равно как если бы женщина сладкоежка лила слезы по поводу того, что не может испечь торт, потому что у нее де нет унций. То есть у нее в наличии имеются масло, мука, яйца, молоко и сахар. Вот только нет унций, щепоток и пинт. Безумное наследство, завещанное нам деньгами, состоит в том, что мы ставим арифметику, используемую для измерения вещей, выше, чем сами вещи.

Вскоре за этим последовала довольно избитая истина о том, что, мол, скорее верблюд пройдет в игольное ушко, чем богач попадет в Царствие Небесное. (Стоит задуматься, как часто деньги служат бумажной репрезентацией чьего то раздутого косного «Я» и что Царствие Небесное, с другой стороны, олицетворяет собой полный отказ отличного «Я», как тотчас становится понятно, что имел в виду Иисус.) Эллен Черри могла поклясться, что слышала, как Спайк Коэн воскликнул: «А ведь до чего верно!» Вскоре бубен забухал снова, словно кулак о ларец с драгоценностями. Саломея несколько раз грациозно покружилась на месте, и в следующий момент от ее тела отделилось очередное покрывало, скрывавшее до этого ее грудь.

– М мм, просто чудо, а не сисечки, – заметил бармен, и надо сказать, он не был одинок в этом своем мнении. Это были грудки юной девушки, размером чуть побольше, чем у Эллен Черри, но столь же совершенной формы, что и колеса у велосипеда. А еще в отношении них, казалось, не действовали законы гравитации. Поблескивая капельками пота, они напоминали крупные луковицы тюльпана, которые оросил весенний дождик. Они колыхались в такт движениям Саломеи подобно медузам на волнах. Кстати, кое кто счел это зрелище неприличным, другие – малопривлекательным.

Как бы то ни было, никто не стал отводить глаз, хотя в тот момент кто то из болельщиков во дворе заорал во всю глотку:

– Ура! Нью Йорк только что забил гол!

Ина ина ина ина хадж!

Под полом комнаты девчонки школьницы обнаружили месторождение алмазов. Любая карта на столе – бубновая королева.