Манчини с улыбкой взглядывает на барона — тот неподвижен.

Брике. Глупости, Безано! Ты огорчаешь Консуэллу. Она хороший товарищ.

Консуэлла. Нет, я ничего.

Анжелика. Ты еще будешь танцевать с ней танго, какая же она графиня?

Тили. А мне можно чокнуться с тобою, Консуэлла? Ты знаешь, Поли уже издох от тоски, а скоро и я издохну. У меня такой слабый желудок!

Смех. Барон незаметно морщится. Движение.

Манчини. Довольно, довольно, друзья! Скоро кончится антракт.

Консуэлла. Уже! Мне так здесь хорошо.

Брике. Я велю продлить его, могут и так посидеть… Скажи, Томас!

Манчини. Огюст, там еще музыканты просят позволения поздравить тебя и Консуэллу… как ты?

Барон. Конечно, конечно.

Толпою входят музыканты. Дирижер, старый итальянец, торжественно поднимает бокал, не глядя на барона.

Дирижер. Консуэлла! Здесь тебя называют графиней, но для меня ты была и осталась Консуэллой…

Консуэлла. Ну, конечно!

Дирижер. Консуэлла! Мои скрипки и фаготы, мои трубы и литавры пьют твое здоровье. Будь счастлива, дитя, как ты была счастлива здесь. А мы навсегда сохраним в сердцах светлую память о легкокрылой фее, так долго водившей нашим смычком. Я кончил! Поклонись от меня нашей прекрасной Италии, Консуэлла.

Аплодисменты, приветствия. Музыканты, чокнувшись, один за другим выходят в коридор. Консуэлла почти плачет.

Манчини. Но не расстраивайся же, дитя мое, это неприлично. Если бы я знал, что ты так отнесешься к этой комедии, — Огюст, посмотри, как разволновалось это маленькое сердечко!

Барон. Успокойтесь, Консуэлла.

Консуэлла. Я ничего. Ах, папа, послушай!

В коридоре звуки танго. Восклицания.

Манчини. Вот видишь: это они для тебя.

Консуэлла. Какие они милые. Мой танго! Я хочу танцевать — ну, кто со мной? (Ищет глазами Безано.)

Безано отвернулся.

(Печально.) Ну, кто же?

Голоса. Барон!

— Пусть барон.

— Барон!

Барон. Хорошо. (Берет за руку Консуэллу и становится посередине очистившегося круга) Я не умею танцевать танго, но я буду держать вас крепко. Танцуйте, Консуэлла! (Стоит, раздвинув ноги, тяжело и грузно, как чугунный. Серьезен и крепко держит руку Консуэллы.)

Манчини (рукоплещет). Браво! Браво!

Консуэлла делает несколько движений — и вырывает руку.

Консуэлла. Нет, так я не могу, какие глупости! Пустите!

Она отходит к Зиниде и обнимает ее, словно прячется к ней. Музыка еще продолжается. Барон спокойно отходит в сторону; среди артистов неприязненное молчание. Пожимают плечами.

Манчини (одиноко). Браво! Браво! Это очаровательно, прелестно!

Джексон. Ну, не совсем, граф.

Тили и Поли, копируя барона и Консуэллу, танцуют, не сходя с места.

Тили (пищит). Пусти!

Поли. Нет, ты у меня не уйдешь! Танцуй!

Музыка обрывается. Общий, слишком громкий смех, клоуны лают и воют. Папа Брике жестами старается водворить спокойствие. Барон, по виду, все так же равнодушен.

Манчини. В конце концов, эти честные бродяги слишком развязны… (Пожимает плечами.) Аромат конюшни, что поделаешь, Огюст!

Барон. Не волнуйтесь, граф.

Тот с бокалом подходит к барону.

Тот. Барон! Вы разрешите предложить вам тост?

Барон. Предлагайте.

Тот. За ваш танец!

В толпе легкий смех.

Барон. Я не танцую!

Тот. Тогда другой. Барон! Выпьем за тех, кто дольше умеет ждать и получает!

Барон. Я не принимаю тостов, значение которых мне непонятно. Говорите… проще.

Чей-то женский голос: «Браво, Тот!» Легкий смех, Манчини суетливо говорит что-то папе Брике, тот разводит руками.