— Она хочет два одолжения.

Значит, одной чести тут явно недостаточно.

— И какие же два одолжения хочет получить от меня Меркури?

— Она скажет тебе сегодня вечером.

— Что будет сначала? Одолжения или подарки?

— Она говорит, что одно одолжение ты должен оказать ей еще до церемонии.

Значит, оно будет сравнительно простым, хотя что это будет, я понятия не имею. У меня нет ничего, что я мог бы ей дать.

— Второе ты должен будешь оказать ей после, как только сможешь.

— А что, если я не смогу?

Роза хихикает и проводит пальчиком себе по горлу.

Габриэль возвращается в Женеву через проход, а я отправляюсь на длинную прогулку, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. Когда вечером мы снова встречаемся в коттедже, я уже на пределе. Ведь мне предстоит встреча с Меркури. Я во что бы то ни стало должен стать Черным Колдуном. Я должен стать сыном Маркуса.

Меркури приветствует меня, согласно обычаю, тремя поцелуями, но делает это так медленно, словно не целует, а обнюхивает меня. Ее губы не касаются моих щек, но я чувствую исходящий от них леденящий холод. Она говорит:

— От тебя всегда так хорошо пахнет, Натан. — Потом, словно забыв обо мне, начинает расспрашивать Габриэля, как там в Женеве.

Охотники, похоже, превратили город в свою базу и прочесывают окрестности; по словам Пайлот, они ищут следы, которые приведут их к сыну Маркуса. Меркури, похоже, довольна тем, что коттедж находится далеко от них и о квартире в Женеве тоже еще не пронюхали.

После ужина она говорит:

— Как, по-твоему, у меня другие глаза, Натан?

— Таких глаз, как ваши, я еще не видел. — Когда глядишь в них, то кажется, будто заглядываешь в пустые глазницы черепа, такая в них чернота, но время от времени в этой черноте словно вспыхивают далекие молнии.

— Ты ведь встречал не много Черных?

— Нет. — Я поворачиваюсь к Розе. — Зато я встречал Белых Ведьм.

— Да, Роза редкая Белая Ведьма. Необычайно одаренная и способная.

Роза тут же заливается краской.

Меркури продолжает:

— Роза — Белая Ведьма по рождению, но теперь она мне как дочь. В душе она самая настоящая Черная Ведьма. А вот ты, Натан, телом как будто Черный, но насчет твоей души я сомневаюсь. Черная она или нет?

— Откуда мне знать? Я же говорю, я никогда раньше не видел Черных Ведьм.

Меркури содрогается всем телом и испускает дикий вопль, похожий на эхо, мечущееся в пещере.

— Хорошенькая у нас тут подобралась компания.

Я откидываюсь на спинку стула и рассматриваю Меркури. Она до жути худая. Но при этом совсем не слабая, вот уж нет. Даже ее серая, почти прозрачная кожа выглядит неуязвимой для пуль. Да, она худая, как железный лом, и хрупкая, и, может быть, с нее уже песок местами сыплется, но при этом она так же холодна и бессердечна, как тот самый лом. Ее непокорные серые волосы представляют собой спутанную массу, седые пряди мешаются в ней с черными, по бокам они заплетены в косички, сзади собраны в пучок, который пронзают длиннющие шпильки, и Меркури то и дело вынимает одну из них, чтобы покрутить в пальцах.

На ней длинное серое платье, сшитое из чего-то вроде шелковых лоскутков, часть из них без конца находится в движении, как будто она под водой и ее омывают невидимые течения.

Мне хочется узнать, что она знает о моем отце, но сегодня я буду придерживаться только темы моего Дарения. И начинаю так:

— Благодарю вас за доброту, Меркури. За то, что присмотрели за мной, дали мне приют, — ну прямо сама вежливость.

Она склоняет голову, словно соглашается со мной.