Я обращаюсь к Меркури:

— Мне надо ее увидеть. Она друг.

— Как мило. — Роза краснеет.

Меркури тоже пристально смотрит на меня, ее глаза бешено сверкают.

— Друг? Который является как раз накануне твоего дня рождения, когда Женева полна Охотников?

Потом она говорит Розе:

— За Фэйрборном пойдете завтра вечером. — Она встает и идет к двери, потом останавливается и говорит Габриэлю: — Присмотри за тем, чтобы Натан не встречался с этой девушкой. Пока. Мне надо о ней подумать.

Мне она говорит:

— Если пойдешь к ней, Габриэль поплатится за то, что не смог остановить тебя. — С этими словами Меркури уходит.

Роза переводит взгляд с Габриэля на меня и говорит, краснея:

— Путь истинной любви никогда не бывает гладок. — Она хихикает и берет за руку Габриэля. — Но я болею за команду Габриэля.

Габриэль вырывает у нее свою руку и смотрит на меня.

— Все время, что я был рядом с ней, я чувствовал: что-то тут не так. Она шпионка, Натан. Ее послал Совет.

Я качаю головой.

— Нет.

— Она пришла, чтобы схватить тебя, или шпионить за тобой, или убить тебя. Они используют ее против тебя.

— Ты ошибаешься.

— Правда? Она — Белая Ведьма. Чистокровная. Голову на отсечение даю, половина ее семьи — Охотники или члены Совета.

— Это не значит, что она такая же, как они.

— Нет, конечно. Она другая. — В его голосе звучит издевка. — И она считает, что ты не такой, как все, она тебя понимает, она знает, что ты вовсе не плохой, и ей наплевать, что твой отец — самый разыскиваемый Черный Колдун в истории, он ее не интересует, ей нужен только ты. Она видит тебя настоящего. Такого, какой ты есть — доброго и нежного. Она встряхивает своими светлыми волосами и улыбается белозубой улыбкой и…

Но я его уже не слышу.

Я бегу. Бежать — вот все, что я могу, и я бегу до тех пор, пока есть силы. Сплю я в лесу, сплю плохо, несмотря на усталость. Большую часть дня я провожу в лесу: хожу, смотрю в небо. До моего дня рождения осталось всего пять дней, а у меня такое чувство, что все вышло из-под контроля. Анна-Лиза могла оказаться здесь лишь по одной причине: значит, у нее дома все стало совсем плохо. То есть совсем-совсем плохо, раз она рискнула прийти к Меркури. Но она здесь не ради Дарения, ведь ей исполнилось семнадцать в сентябре.

Под вечер я возвращаюсь в коттедж. Подготовка к похищению Фэйрборна из дома, полного Охотников, идет полным ходом.

Когда я появляюсь на пороге, Габриэль прерывает свое занятие — к моему удивлению, он чистит пистолет.

— Ты знаешь, как им пользоваться? — спрашиваю я. Ничего не могу поделать, голос у меня злой, хотя я твержу себе, что не надо злиться.

— Что же я, зря год прожил в Америке, что ли? — Он отвечает спокойно, в шутливом тоне.

— И что, ты застрелил кого-нибудь?

Он поднимает глаза от пистолета, смотрит на меня и молчит.

И я почти вижу в нем Черного Колдуна.

— Кого же?

Не сводя с меня глаз, он отвечает так тихо, что слышим только он и я:

— Шпиона.

— Стало быть, это твоя специальность. Выслеживание шпионов.

— Натан, не начинай. — Он продолжает заниматься пистолетом.

— Я давно знаю Анну-Лизу. Она не шпионка. Я ей верю.

— Таких-то они и выбирают.

— Значит, так? Значит, она ничего не может сделать, чтобы убедить тебя в обратном? Что бы она ни сделала, все будет казаться тебе подозрительным из-за того, кто она есть.