— Фрост! — орала Риццоли. — Тащи Мауру сюда! У нас здесь раненый мужчина.

— Папочка, — умолял Тедди, сжимая руку Клока и не обращая внимания на собственную боль и на кровь, которая по-прежнему капала из его простреленного уха. — Ты не можешь умереть. Пожалуйста, не умирай.

Кровь Джастин продолжала растекаться, двигаясь в сторону Клэр, словно амеба, угрожающая поглотить ее. Содрогнувшись, Клэр вскочила на ноги и, спотыкаясь, отошла в угол, подальше от всех этих тел. Подальше от мертвецов.

Шаги промчались по лестнице, и в комнату ввалилась доктор Айлз.

— Это отец Тедди, — спокойно пояснила Риццоли.

Доктор Айлз упала на колени и прижала пальцы к шее мужчины. Распахнула рубашку, под которой обнаружился кевларовый жилет. Но пуля вошла в плоть чуть выше жилета, и Клэр увидела реку крови, струей вытекающую из раны и образующую озеро под коленями доктора Айлз.

— Вы можете его спасти… — закричал Тедди. — Прошу. Прошу.

Он все еще, всхлипывая, повторял это слово, пока последний проблеск сознания не покинул глаза его отца.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Николас Клок не приходил в сознание.

Сосудистые хирурги из Медицинского Центра Восточного Мэна заштопали его разорванную подключичную вену, откачали гемоторакс из легкого и сочли операцию успешной, однако Клок не пришел в сознание после анестезии. Он дышал самостоятельно, жизненно важные показатели оставались стабильными, но чем дольше он находился в коме, тем больше пессимизма в голосах врачей слышала Джейн. Острая кровопотеря, сопровождаемая гипоперфузией головного мозга. Необратимые неврологические симптомы. Они больше не говорили о выздоровлении, вместо этого обсуждая долгосрочный уход и перевод в лечебницу, катетеры Фолея, питательные трубки и другую продукцию, которую Джейн видела в поддельном каталоге компании «Обслуживание больниц «Лейдекер».

Даже пребывая в коме, Николас Клок все же нашел способ рассказать миру правду.

Спустя семь дней после перестрелки всплыло видео. «Аль-Джазира» первой показала его, запустив в прямой эфир, после чего скрыть все уже было невозможно. На протяжении следующих сорока восьми часов Николас Клок не сходил с экранов компьютеров и телевизоров по всему миру, спокойно и методично излагая события, произошедшие в Италии шестнадцать лет назад. Он описывал наблюдение и последующий захват террориста-финансиста, чьим кодовым именем было Икар, и его чрезвычайную передачу. Он обнародовал подробности о заточении Икара и усиленных методах допроса, которые к нему применялись. И он рассказывал о побеге Икара из секретной тюрьмы строгого режима, расположенной в Северной Африке. Побеге, организованном продажным агентом ЦРУ по имени Джастин МакКлаллен. Все перечисленное не особо удивило или впечатлило мир, который давно уже стал циничным.

Но страна не оставила незамеченным убийство американских семей на американской земле.

В конференц-зале Департамента Полиции Бостона сидели шесть детективов, расследовавших убийство семьи Акерман, и смотрели трансляцию вечернего выпуска новостей «СиЭнЭн». Телекомпания долго и подробно объясняла, что же на самом деле произошло с Акерманами. Семья не погибла от рук колумбийского иммигранта Андреса Сапаты, их казнили по той же причине, что и две других приемных семьи: чтобы заставить Николаса Клока поверить в то, что его сын Тедди в опасности. Чтобы заставить Клока выйти из укрытия.

Пока Джастин верила в то, что я мертв, Тедди был в безопасности. У нее не было причины нападать на него. Если бы я забрал его, и мы бы сбежали, Джастин никогда не перестала бы на нас охотиться. Нам всегда пришлось бы оглядываться. Тедди знает, что я жив. Он понимает, почему я решил остаться невидимкой.