- Что скривился? Не по нутру такое зрелище? Но я еще даю тебе возможность убежать. Держи мой подарок и покажи его в Асгарде, пусть асы перед смертью проникнутся ужасом! - Ведьма небрежно швырнула голову Мимира в руки Одину.

    Ас расстегнул седельную сумку и аккуратно опустил туда страшный подарок. Потом Великий снял с плеча Гунгнир и отвел в замахе руку.

    - Ну и дурака же выбрали асы себе в предводители! - улыбнулась Хейд.- Он решил еще сражаться со мной...

    Больше ничего она сказать не успела, копье блеснуло на солнце и воткнулось в грудь ведьме.

    Хейд удивленно уставилась на древко копья, торчащее из ее сотворенного колдовством тела, крепче любого металла. В тот же миг столб белого пламени вырвался из раны, и ведьма закричала... Гунгнир же вернулся обратно в руку владельца.

    На этот раз колдунья не долго корчилась, сгорая в пламени. Огонь, посланный рукой бога, жег больнее, но делал свое дело быстрей. И вот уже под копытами Слёйпнира возникла горка черного пепла.

    - Так ей и надо, стерве ненасытной! - раздалось сверху знакомое карканье, и на плечо Одйну опустился всклокоченный клубок перьев.

    - Кто бы еще говорил! - послышался раздраженный голос под самым носом у Слёйпнира.

    Все трое, вещий ворон Хугин, бог Один и его конь, уставились вниз.

    - Да, да, это я говорю.

    Кучка пепла, которая раньше была ведьмой, зашевелилась и стала расти, постепенно приобретая формы колдуньи. Вскоре перед владыкой Асгарда стояла прежняя Хейд.

    - Все, мир, я согласна! - проговорила она, отряхивая с себя пыль, подмешавшуюся в пепел, которым она недавно была.- Я устала сгорать и возрождаться вновь! Шутка ли, три раза! Ты и то пережил смерть всего лишь единожды и сразу получил божественность, а твои сородичи вообще даром! Спрашивается, мне-то за какие коврижки стараться? Чего же ты сразу не сказал, что ты теперь бог! Заставил меня познавать истину путем смерти и возрождения, во весь голос причитала Хейд.

    Один свысока глянул на ведьму. Хейд была унижена своим поражением и стыдилась поднять на аса глаза. Она продолжала стряхивать с себя пыль, хотя та уже давно вся осыпалась. Глядя на ведьму, Один заметил, что она постарела и осунулась прямо на глазах. Плечи Хейд опустились, на позвоночнике вырос небольшой горб, кожу на лице изрезали глубокие морщины, а черные как смоль волосы поседели и поредели. Теперь ведьма выглядела старше, чем была на самом деле, лет на тысячу.

    Великому стало жалко Хейд, и он опустил Гунгнир, занесенный было для повторного броска.

    - Ладно, старуха,- медленно заговорил владыка асов,-я дарую мир тебе и твоему народу. А в знак того, что и память о нашей многовековой вражде должна быть забыта, наши народы обменяются заложниками знатной крови, которые будут приняты мной и вашим правителем как сыновья и станут залогом нашей будущей дружбы. Но говорить я буду не с тобой, а с настоящим правителем ванов. В новом мире не будет места колдовству, мы, асы, сыты им по горло, там будет властвовать мужество и сила, поэтому уходи с моих глаз долой, мерзкая ворожейка, принесшая Асгарду столько бед и убившая великого Мимира! Убирайся вон, и я не буду мстить ни тебе, ни твоим соратницам по ремеслу, если вы будете сидеть тихо и не лезть в чужие дела.

    Хейд послушно закивала головой и, с опаской косясь на жало Гунгнира, который Один все еще сжимал в руке, поковыляла прочь. Надо сказать, что перемещалась старушенция ничуть не медленнее, чем раньше, и вскоре исчезла из виду.

    Один подождал еще немного на месте и, развернув Слёйпнира, направился обратно к Асгарду. К его удивлению, за все время общения с ведьмой Хейд болтливый жеребец не произнес ни одного словечка.