– Едва коснешься?

– Всего одной рукой, – отвечает он, поднимая левую руку, а правой продолжая сжимать столешницу рядом с моим бедром.

Мой халат уже распахнут, так что Сойер скользит кончиком указательного пальца от моего пупка к клитору. Я ахаю, и он знает, что больше возражений от меня не последует.

– Подними ноги и поставь на край столешницы, – приказывает он, и я поднимаю ступни, устраиваясь поудобнее. Мои веки уже кажутся тяжелыми, а тело заливает румянец желания.

– Всего одной рукой?

– Большим, указательным и средним пальцами.

Мое дыхание учащается, когда его палец проскальзывает дальше, кружа вокруг моей сердцевины.

– Ты и правда намокла, – отмечает он. Сойер возвышается надо мной, опираясь одной рукой о столешницу так, что наши тела соприкасаются только в месте, где он ласкает меня. Его лицо в считанных сантиметрах от моего, но парень не делает попыток поцеловать меня или прикоснуться как-то иначе. Его палец скользит на несколько сантиметров в мою киску и снова выскальзывает, растягивая. Но почему-то то, что он меня касается только там, делает данное соприкосновение более сексуальным. Наши взгляды прикованы друг к другу, пока он так интимно ласкает меня.

Большой палец Сойера накрывает мой клитор, и я вздрагиваю. Я чувствую, как он выводит круг по складочкам, готовя меня к тому, чтобы снова коснуться большим пальцем клитора, но на этот раз размазывая по нему мою же влагу.

Моя грудь вздымается, и я хочу, чтобы его ладонь грубо сжала ее. Но Сойер верен своему обещанию насчет одной руки, так что я сама касаюсь своей груди. И делаю это не нежно, мои рука накрывают отяжелевшие вершинки, а пальцы сжимают плоть и щипают за соски так сильно, как только могут.

Его большой палец продолжает кружить на моем клиторе, тогда как два других проскальзывают глубоко в мою киску. Он сгибает руку в запястье и надавливает кончиками указательного и среднего пальца изнутри, одновременно с тем прижимая сильнее большой палец к клитору. И я кончаю, задыхаясь и несвязно постанывая. Обе мои руки хватаются за его предплечья, ища поддержки, тогда как кончики пальцев ног сгибаются на краю столешницы, а спина выгибается.

– Потребовалось меньше двух минут, – хвастается он, вынимая из меня пальцы и поднимая руку вверх. Моя влага покрывает его кожу, и я не могу оторвать взгляд, пока Сойер подносит пальцы ко рту и облизывает. – И одна рука, -добавляет он, хотя это совершенно ни к чему.

– Хвастунишка, может это я просто шлюшка, – кричу я ему вслед, пока Сойер направляется к двери из ванной. Я же хватаю полотенце, которое он бросил на туалетный столик ранее и вытираю себя, так как бедра покрыты моими же соками. – Ты только сделал еще хуже! – ору я, когда он переступает через порог ванной.

– Знаю, – отвечает он, одаряя меня усмешкой.

Я следую за ним к огромной гардеробной. Ранее я привезла больше дюжины вариантов нарядов для этого вечера, и все они висят в шкафу Сойера. Он уже надел брюки и застегивает пуговицы на рубашке, когда вхожу в гардеробную. Я сбрасываю халат на пол и затем подхожу к одному из встроенных шкафов.

– Я могу тебе помочь? – спрашивает он. Потому что, если быть честной, я подошла к шкафу с его вещами.

– Неа, – отвечаю. – Я уже все нашла.

– Эверли, что, черт возьми, ты творишь? – Он закончил застегивать рубашку и смотрит на меня, уперев руки в боки и хмурясь.

– Я надеваю твое белье, – говорю я, засовывая ноги в пару его боксеров. Я покопалась и нашла черные. Какого черта черные боксеры продаются в белой упаковке? Не суть.

– Но почему? – Он все еще кажется сбитым с толку, но прекращает глядеть на меня и начинает заправлять рубашку в брюки.