– Наверное… у тебя.

– У меня?

– Да. Кажется… твоя работа была как-то связана с прошлым, с языком и историей… Но для заработка ты занимался чем-то совершенно другим, и то, другое занятие внушало тебе отвращение, ты ненавидел свое ремесло и стыдился его. Много раз ты пытался в чем-то мне признаться, но… – Дженнифер нерешительно поднесла руку к глазам. – Ах, ничего не помню! Погоди… ты что-то говорил о сегодняшнем вечере.

– Значит, ты согласишься со всем, что я предложу?

– Да, да, конечно! Только надо все хорошенько обдумать!

– Что именно?

– Не знаю! Но тебе грозит смертельная опасность, Фил. Я не преувеличиваю, так и есть! И, судя по всему, опасность ближе, чем нам кажется.

Да, вполне возможно.

В лабиринте памяти зажегся огонек страха. Где-то Филип сделал неверный шаг или повернул не туда. Сейчас его загнали в угол, он в отчаянии; он убежден, что невиновен, но не в силах ничего доказать; он жалкий изгой, который бежит под дождем…

За окнами тихо шелестел дождь. Филип отбросил смутные воспоминания и снова заключил Дженнифер в объятия.

– Мы предотвратим беду, что бы нам ни грозило, – сказал он. – Не бойся!

– Теперь, с тобой, я почти совсем не боюсь. Я безнадежна, Фил: когда ты рядом, всегда кажется, что ты все устроишь и мне не нужно беспокоиться. Но сейчас все по-другому. Меня преследует кошмар, связанный с каким-то домом и убийством. А больше я ничего не знаю.

– Тогда и не думай ни о чем! Какое это имеет значение?

– Никакого. – Дженнифер крепче прижалась к нему. – Теперь, когда мы снова вместе, больше ничего не имеет значения!

– Так-так! – послышался вдруг новый, холодный, манерный голос. – Вот так картина!

Почти рядом с ними, спиной к лестнице, стояла Хлорис.

Она была разодета по последней моде. На ней было серебристое платье в красную полоску со смелым вырезом и красным пояском, на плечи она накинула винно-красную бархатную мантилью. Ее высокую напудренную прическу украшал серебристый полутюрбан, с которого свисали два страусовых пера. Под слоем белил лицо ее казалось эмалевым, как у большой куклы; в правой руке она держала страусовый веер.

Хотя голос ее оставался спокойным, рука, сжимавшая веер, дрожала.

– Ты не оглох, муженек? – повторила Хлорис. – Я сказала: вот так картина!

Дженнифер дернулась в сторону, но Филип крепко прижал ее к себе и набрал в грудь побольше воздуха. Он встал, увлекая за собой и Дженнифер.

– Так и есть, женушка, – вежливо ответил он и тут же обратился к Дженнифер: – Ступай, захвати плащ или накидку. И вели миссис Поппет к вечеру уложить твои вещи.

Дженнифер убежала.

Веер в руке Хлорис замахал быстрее.

– К вечеру?! – визгливо переспросила она.

– Ах да, – отвечал Филип. – Забыл сообщить тебе, что полковник Торнтон может занять место в карете. Я отправляюсь в поместье с мисс Бэрд в другой карете; приличия ради с нами поедет ее дуэнья.

Филип метнул взгляд налево. На пороге будуара стояли полковник Торнтон с сыном. Он и не замечал, до чего уродлив юный Дик. Сейчас предполагаемый жених Дженни раскрыл рот и шумно сопел. На бледном лице особенно четко выделялись крупные прыщи.

Полковник Торнтон, будучи опытным стратегом, спокойно ждал, пока сын возьмет себя в руки. Потом медленно вытащил из-за пояса белые перчатки и зашагал вперед.

Молчание затянулось.