|
Сергей испытывал смешанные чувства. Система, которую Горбачёв хотел изменить, давала таким номенклатурщикам, как Сергей и Лена, много преимуществ. В то же время, они видели, что в среде этой номенклатуры лояльность к системе и связи человека ставились выше его знаний и деловых качеств. В глубине души Сергей и Лена были убеждены, что КГБ был выше разложившейся партийной системы. Или, как говорили в Первом Главном Управлении: "У офицера КГБ должны быть чистые руки, горячее сердце и холодная голова". И Сергей верил в эти слова. По крайней мере, пока не стал комсомольским работником.
Однажды Сергей присутствовал на выступлении зампреда КГБ по кадрам генерал-лейтенанта Виталия Пономарева перед первокурсниками Краснознаменного Института. "Офицеру КГБ нужен только угол, чтобы было где голову приклонить, — провозглашал Пономарев. — Удовольствие, которое он получает от работы в КГБ — вот его награда за службу". Сергей знал, что Пономарев был партийным выдвиженцем. У генерала была ведомственная дача в подмосковном поселке Жуковка, популярном среди высших чинов КГБ и других аппаратчиков. Кстати, там же находилась дача Бориса Ельцина. Сергей и Лена несколько раз бывали в Жуковке, когда летом гостили у Константина Мищенко, отец которого был влиятельным замом председателя КГБ. Дача семьи Мищенко, также предоставленная ему Комитетом Госбезопасности, напоминала Сергею дворцы, которые он видел во Франции — огромное поместье с архитектурными украшениями и кучей прислуги. Как-то раз, оставшись там на выходные, Сергей с Леной встали пораньше, чтобы прогуляться перед завтраком, и, как только они вышли из дома, к ним подбежал садовник и сразу стал извиняться. Оказывается, он не успел подмести листья, упавшие за ночь на дорожку. От волнения у него тряслись руки. Позже Сергей рассказал Косте о том, как сильно был напуган садовник. Было ясно, что тот боится его отца, который по словам Сергея "мог просто уничтожить человека и всю его семью за кучку листьев на дорожке перед домом". Костя усмехнулся и сказал: "Как ты думаешь, Сережа, устроят эти мужики еще одну революцию?" Эти слова, услышанные уже после истории с дедовщиной, оставили у Сергея неприятный осадок. "На публике все эти генералы КГБ и партийные бонзы призывали к скромности и аскетизму. Себя же они называли «слугами народа» и выражали заботу о простых людях. Но на самом деле жизнь этих «мужиков» для них ничего не значила". Сергей с Леной не раз говорили друг с другом об этой лжи, окружавшей их. "Мы признавали ее существование, но все мы, в КГБ, мирились с этими противоречиями потому, что сами хотели обладать привилегиями и властью над другими людьми. Мы сознательно закрывали на все глаза, ибо надеялись, что когда-нибудь и у нас будут такие поместья". Через три года срок комсомольской работы Сергея закончился. В 1989 году ему сказали, что его и Лену направляют работать в столицу Канады Оттаву. Таким образом, у Сергея наконец-то появилась возможность заняться оперативной работой в качестве офицера зарубежной разведки КГБ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ШПИОНЫ, ВЗЯТКИ И ЯДЕРНЫЕ БОМБЫ
“Армия без тайных агентов — все равно, что человек без глаз и ушей.” 9
В январе 1990 года Сергей, одержимый предвкушением интересной работы, улетел в Оттаву. Однако его новая должность оказалась не такой привлекательной, как он думал. Казалось даже, что его не очень там и ждали. Советское посольство в Оттаве находилось в здании за высокой оградой из металлических прутьев, с фасадом грязно-белого цвета, выходящим на улицу Шарлотт, что неподалеку от набережной реки Ридо. Сергею оно напоминало обветшавшую тюрьму. Резидент КГБ, Леонид Иванович Пономаренко, встретил его не очень приветливо. Так как Сергей был направлен к нему с комсомольской работы, Пономаренко решил, что его продвигают по партийной линии. |
