Если бы они не шли так торжественно? Если бы, как обычно, десантным порядком и без помпы? Если бы так, как и планировалось?

Генералу Варенникову была хорошо известна предыстория.

Восемнадцатого марта семьдесят девятого года в связи с тревожными событиями в Герате Председатель Революционного Совета Тараки срочно связался по телефону с Председателем Совета Министров СССР Косыгиным. Этот разговор записывался Косыгиным от руки и был зачитан на другой день на заседании Политбюро в присутствии секретарей Центрального Комитета партии. Беседа по телефону была краткой, но конкретной.

Тараки изложил свои опасения за судьбу апрельской революции.

Косыгин: Какие ваши предложения по этому вопросу?

Тараки: Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь нашей Родине и вооружением. Мы предлагаем, чтобы вы на своих танках и самолётах вошли к нам переодетыми, и никто ничего не узнает. Ваши войска направьте со стороны Кабула.

Косыгин: Я не хочу вас огорчать, но скрыть этого не удастся. Это будет известно всему миру через два часа. Все начнут кричать, что началась интервенция со стороны Советского Союза. Мы ещё вам позвоним и скажем своё мнение. До свидания.

Положительный ответ на просьбу Тараки был дан не скоро. Ситуация изучалась всесторонне. Рассматривались все возражения. Предложение Андропова и Огаркова, обсуждавшееся за три недели до ввода войск на заседании Политбюро, отличалось по своей схеме от реального воплощения. А они, как записано в протоколе, предлагали вариант, не однажды уже испытанный:

«С учётом сложившейся обстановки и просьбой о помощи считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этой цели специальный отряд групп Генерального штаба общей численностью около пятисот человек, не раскрывающих его принадлежность к вооруженным силам СССР.

Возможность направления его была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29 июня 1979 года. В связи с тем, что вопросы направления отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолётами военнотранспортной авиации в первой декаде декабря сего года.

Товарищ Устинов согласен.

Просим рассмотреть.

Осуществись всё таким образом, события развивались бы совсем иначе. Но кому-то это не понравилось. Кому-то нужен был шум.

Андрей Сахаров

Варенников расстегнул ворот рубашки, почувствовав, как стало жарко. Хоть и не лето, но жара здесь даёт себя знать достаточно быстро. Пришлось снова включить кондиционер и постоять минутку под холодными струями воздуха.

— Да-а, — если бы не так торжественно и официально, продолжал размышления генерал. — По крайней мере, хоть бы академик Сахаров не выступал бы столь напористо против советской армии и этой войны в Афганистане. А то, в первое время не придали особого значения его критическим замечаниям, но он — известный академик, сначала, правда, в определённых узких кругах, лауреат многих премий, обладатель бесчисленных наград и почестей, стал настолько привлекать к себе внимание журналистов, особенно зарубежных, своими пацифистскими речами и критикой действий советского руководства, что развернул вокруг себя целую бурю негативных настроений не только по отношению к афганской проблеме, но и к советской армии вообще и в целом ко всему советскому строю. Реакция от его выступлений напоминала термоядерную реакцию, вышедшую из-под контроля, хотя сам он работал над управляемой реакцией для водородной бомбы.

Сахаров казался личностью чрезвычайно парадоксальной. Будучи автором первой в мире водородной бомбы, испытанной в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году и по мощности превышавшей атомную, сброшенную на Хиросиму, в двадцать раз, что позволило ему стать академиком в тридцать два года, Андрей Дмитриевич между тем не посвятил этой науке всю свою жизнь, а давно отошёл от неё и стал апологетом, так называемой, конвергенции, то есть полного плюрализма мнений при совмещении капитализма и социализма, заявляя при этом, что единственным путём кардинального и окончательного устранения термоядерной и экологической гибели человечества, решения других глобальных проблем является глубокое встречное сближение мировых систем капитализма и социализма, охватывающее экономические, политические и идеологические отношения.