У него были более глобальные проблемы: как сделать новое объединение республик, чтобы оно не было похожим на старое, но во главе по-прежнему оставался Горбачёв.

23 июля для обсуждения проекта Договора в Ново-Огарёво прибыли руководители делегаций республик, члены Союзного правительства. В повестку заседания включили пять вопросов:

— Членство в Союзе.

— Союзный бюджет и налоги.

— Собственность.

— Верховный Совет.

— Конституционный суд.

Ну вот, дорогой мой читатель, очень хочется мне поприсутствовать на этом заседании. Любопытно всё-таки послушать, как же наши руководители разговаривают друг с другом, когда нет ни телевизионных камер, ни микрофонов радиостанции «Маяк» или «Юность». Да и совещание было не рядовым в судьбе нашего Отечества. Послушаем же.

Горбачёв. У нас всё время проявляется такая тенденция. Вроде мы договариваемся, а расходимся — и начинаем размывать, о чём уж договорились.

Пришло время полной ясности. Второе. Приверженность Союзу как федерации.

Третье. Судьба России в значительной мере определяет будущее Союза.

Я чувствую опасные тенденции. Нам нужно быстрее завершать Договор.

Каримов. Откуда этот текст? Мы семнадцатого договорились о другом.

Горбачёв. Как это откуда? Ты же помнишь, мне поручили, как всегда, учесть замечания…

Зачитывается текст, который обсуждался семнадцатого июня, где было больше погрешностей, чем в новом проекте, и не были учтены некоторые замечания республик.

Опустим долгий спор о том, тот ли это текст и те ли внесены замечания. К консенсусу, о котором мечтал Горбачёв так и не пришли. Речь зашла о налогах.

Дементей. Если я не участвую в образовании союзной собственности хотя бы через свои 2 процента, через 2 копейки, которые на мою долю, как гражданина, приходятся, то я приеду в Казань — я чувствую себя инородцем, я приеду в Крым — я себя чувствую посторонним. Он приедет ко мне в Белоруссию и тоже будет чувствовать себя посторонним.

Спор прервался для приёма пищи, после чего обсуждение возобновилось. Но и ели, оказывается, не вместе. О чём не преминул сказать обиженным тоном президент.

Горбачёв. Вы там выпивали, закусывали, а мы работали. Предложение такое: Анатолию Ивановичу, Борису Николаевичу, Ивану Степановичу поработать над формулой о налогах, в которой было бы чётко сказано, что это дело находится под контролем, открытое на всех стадиях до фиксированного процента в каждом случае. Далее: О войне законов.

О структуре и составе Верховного Совета. Особое мнение Татарии: «Татарская АССР как суверенная республика, принявшая официальное решение о непосредственном самостоятельном подписании Союзного договора, заявляет о своем праве на полную квоту депутатских мест в Совете Республик Верховного Совета Союза ССР».

Шаймиев. У нас другой позиции нет.

Разгорается спор между Шаймиевым, Плющём, Назарбаевым, Ревенко и Горбачёвым, который завершается последним: Горбачёв. Ревенко проявляет здесь качества, которые присущи великому украинскому народу — адресовать всю эту проблему Борису Николаевичу и товарищу Шаймиеву. Как они договорятся, так и будет. Да?

Спор опять возвращается к отношениям между республиками.

Горбачёв. Ну, товарищи, я знаю, Соломона среди нас нет. Моя миссия состоит в том, чтобы вы не потеряли сегодняшнего настроения. Мы очень близки к подписанию, еще один шаг…

Обсуждается процедура подписания, которую подготовили две рабочие группы под руководством Шахназарова и Ревенко, где всё до деталей расписывается — от рассадки глав делегаций до бумаги, на которой должен быть напечатан текст Договора, от выпуска специальных почтовых марок до сувениров для участников церемонии… Горбачёв думает, что теперь всё в порядке.