Всем хорошо известно, что современный экономический прогресс зависит от непрерывного совершенствования путей и способов извлечения прибылей из имеющихся сырьевых ресурсов. К 1860-м годам в «разработку изделий» из тюленьего сырья было вложено столько выдумки, что спрос на них опережал предложение. Меха и шкуры продавались в виде таких совершенно различных по своему назначению товаров, как дамские жакетки и кузнечные мехй. Тюлений жир также находил множество применений, начиная от машинной смазки и кончая заменителем оливкового масла. Торговля этими товарами поистине делала деньги, и хотя большая часть их прилипала к рукам торговых магнатов, что-то перепадало и простым промысловикам: некоторые из них становились, хотя бы на время, весьма состоятельными людьми. Д-р Гренфель рассказал нам об одном таком случае с бывшим траппером, занявшимся сетным промыслом тюленей в уединенном заливе Лабрадора:

«В небольшом поселке траппер по имени Джоунс так разбогател за счет постоянно обильной добычи тюленей, что даже выписал из Квебека карету с лошадьми и проложил дорогу для выездов; еще он нанял в Канаде на всю зиму личного музыканта, чтобы тот играл на его непрерывных пиршествах… Недавно меня попросили помочь прикрыть одежонкой наготу его внуков».

Опустошение коснулось не только тюленей, обитавших в арктических районах Северной Америки. В начале 1700-х годов шотландские и английские китобои, плывшие на запад в арктических водах Европы, обнаружили гигантскую популяцию щенных лысунов и хохлачей на так называемых плавучих льдах восточного побережья Гренландии в окрестностях необитаемого острова Ян-Майен. Пока люди в этих водах занимались промыслом многочисленных гренландских китов, они не обращали особого внимания на тюленей, но ближе к середине XVIII века популяция китов к востоку от Гренландии была уже настолько опустошена, что редкому китобойцу удавалось оправдать затраты на промысловый рейс. Именно в это время внимание китобоев привлекли полчища лысунов и хохлачей на плавучих льдах у восточного побережья Гренландии и в Девисовом проливе.

Как и ньюфаундлендцы, они не сразу освоили ледовую охоту на тюленей, но тем не менее к весне 1768 года дюжина английских китобойцев добыла на «западных» плавучих льдах около 2000 лысунов и хохлачей. Вскоре к разработке этих живых залежей жира подключились немцы, датчане, голландцы и вездесущие норвежцы, которые все вместе добывали там четверть миллиона «скальпов» в год еще задолго до начала XIX века.

Массовое опустошение популяций лысунов и хохлачей, развернувшееся во второй половине XIX века у Ньюфаундленда, сопровождалось аналогичной вакханалией убийств на плавучих льдах у восточного побережья Гренландии. В 1850 году оттуда было отгружено около 400 000 тюленей, а в следующем, 1851 году общая добыча тюленей у Ньюфаундленда и на «западных» плавучих льдах перевалила за миллион особей.

Людская алчность собирала на этих плавучих льдах свою дань как тюленями, так и зверобоями. Весной 1854 года шкипер британского зверобойного судна «Орион» послал своих зверобоев в труднодоступные торосы на добычу тюленей в месте, показавшемся ему залежкой лысунов. «Залежка» обернулась замерзшими трупами семидесяти потерпевших кораблекрушение датских зверобоев, разделивших компанию с сотнями трупов молодых хохлачей, из которых обреченные на смерть датчане пытались соорудить баррикаду, чтобы защититься от жестокого полярного шторма.

Как и на ньюфаундлендском Ледовом Фронте, растущая конкуренция между добытчиками шкур и жира вынуждала постоянно уменьшающихся в числе тюленей плавучих льдов уходить все дальше и дальше под защиту арктического пака до тех пор, пока они не стали почти недосягаемыми даже для самых отчаянных шкиперов.