Таким образом, как ни парадоксально, черный медведь является одной из основных туристических достопримечательностей и в то же время он играет главную роль в «добычливой» охоте на крупного зверя.

Когда европейцы впервые появились на Североамериканском континенте, черные Медведи в изобилии встречались на всей территории между Атлантическим и Тихим океанами, от верхней границы древесной растительности субарктики до Мексики включительно. Они населяли все Атлантическое побережье, за исключением острова Сейбл и островов Магдален, расположенных слишком далеко от материка, чтобы туда могли добраться эти, в сущности, наземные животные. Кроме того, на занимаемой барибалами территории их было так много, что первые поселенцы порою называли их «медвежьей чумой».

В 1750 году некто Томас Райт провел несколько месяцев на необитаемом в то время острове Антикости. Позднее он поделился своими впечатлениями в небольшой книжке, в которой, в частности, говорилось, что «медведи — основные обитатели острова — столь многочисленны, что всего за шесть недель мы настреляли Пятьдесят три штуки и могли бы при нужде настрелять вдвое больше… Эти животные так мало сталкивались с людьми, что не испытывали никакого страха, когда мы иной раз проходили совсем близко от них; да и сами они никогда не выказывали намерения напасть на нас, за исключением самок, которые защищали своих малышей».

Наблюдения Райта позволяют нам четко представить, каким был черный медведь — один из обычнейших в те времена крупных млекопитающих — во времена первого появления европейцев: безопасный для человека и в то же время не боящийся его. Что касается его былого изобилия, то оно подтверждается не вызывающими сомнения ранними свидетельствами из тех частей Новой Англии, которые стали нынешними приатлантическими провинциями Канады, а также с территории бывшей Новой Франции. Еще в 1802 году поселенцы, вновь прибывшие на берега реки Сент-Джон в провинции Нью-Брансуик, жаловались, что медведей было слишком много («леса просто кишат ими»), и в безотчетном страхе загоняли свою скотину на речные острова; женщины и дети отказывались покидать свои жилища без сопровождения мужчин, вооруженных ружьями или топорами.

Можно прикинуть примерную численность первоначальной популяции черного медведя. Около 1500 года к востоку от линии, проходящей с севера на юг через города Бостон и Квебек, обитало от 100 000 до 120 000 медведей. Будучи, по существу, лесными жителями, они, по-видимому, сохраняли стабильную численность в первые годы исследований прибрежных районов и развития морского промысла. Но, когда люди начали интенсивно заселять этот район, число медведей в нем стало быстро идти на убыль.

Поселенцы и колонисты убивали медведей не только ради мяса, жира и шкуры. Они видели в них угрозу сельскому хозяйству. Если коренные жители относились к этим животным с уважением, граничащим с почитанием, то пришельцы приберегли свое уважение для их убийц. Наиболее удачливые охотники на медведя пользовались авторитетом как спасители поселений наравне с охотниками на индейцев. Они равнялись на Даниэля Буна, этого кровожадного мясника, уничтожившего ни много ни мало 2000 черных медведей и заработавшего на этом надлежащее место «героя» в американской мифологии.

Как и многие другие животные, черный медведь был постоянным объектом людской клеветы и злословия, хотя статистических данных, которые подтверждали бы его беспричинные нападения на человека, очень мало. Что же касается угрозы сельскому хозяйству, то согласно подтвержденным данным об ущербе, нанесенном фермерским хозяйствам округа Пис-Ривер провинции Альберта медведями одной из немногих сохранившихся стабильных популяций, он ежегодно составляет в среднем порядка одной десятой цента на доллар прибыли. Убытки происходят главным образом за счет разорения пчелиных ульев немногими животными, не способными противиться своему пристрастию к меду.