– Ты что, он же говно мужик, ссученный! – удивлённо отстраняясь, чтоб рассмотреть друга, взволнованно воскликнул Штопор. – Все пацаны так говорят. Зачем с ним?

– А я что, хотел? Меня не спрашивали, – слабо огрызнулся Рыжий. – Гейдар определил. Иди, говорит. Козёл опять какой-то дури надышался, с катушек съехал, не вышел на работу, вот меня и… Или с ним идти, или деньги ломать.

– Не-е-е, я бы не пошёл. Я бы как дал ему! А эти что с нами будут делать? – Кивая на дверь, спросил Штопор. – Сдадут куда-то? В ментовку или в тюрьму? А я жрать хочу.

– В ментовку, конечно, в спецраспределитель, – ответил Рыжий. – Там и пошамаем.

– А я в ментовку не хочу. Там козлы одни. Я сбегу. Я из машины сбегу.

Рыжий по взрослому усмехнулся.

– Не-е, из машины не получится. Там двери на замках. Я пробовал, знаю. Рванём, когда садиться в машину будем или когда выходить… Если держать не будут.

– Я как ты! Я с тобой.

– Ага! Если не получится удрать, делаем вид, что ничего не знаем, ничего не понимаем…

– А я могу как Санька-немой… М-м-м… У-у-ум-м-м… Похоже?

– Похоже. Только так очень долго нужно притворяться. Ты не сможешь. Расколешься… Или провода к тебе специально подведут, машина, говорят, такая есть дознавательная в ментовке, всех раскалывает.

– Меня не расколет. Я железный.

– Тихо… Идут!

* * *

– Аллочка, – заглянув в зал, взглядом и таким же голосом, как сладкая густая патока, завораживая, уже на третий день её работы позвал Мальцеву директор. Шесть мастеров работали, два кресла пустовало. Плохо администратор с клиентурой работает, замечание нужно сделать, отметил директор. – Зайдите, пожалуйста, ко мне. – Приказал он.

– Сейчас. – Ответила она, отрывая взгляд от рук своей учительницы, мастера Галины. Наставница разрешающе кивнула, иди, коль начальник зовёт. Алла уже процесс подготовки к мелированию понимала. Способности её были налицо, старательность тоже, но Галина, как и остальные товарки, угадала уже особое внимание хозяина к новой ученице, заметила это. С Аллой нужно быть повежливей, решила она, мало ли что в этой жизни может произойти, ободряюще ей улыбнулась. – Иди-иди. – Отпустила ученицу. – Наработаешься ещё, успеешь, ага.

Алла быстро обтёрла руки полотенцем, коротко глянула на своё отражение в зеркале, поправила волосы – светлым протуберанцем, полыхавшим вокруг головы, – выпрямляя спину, дёрнула плечами, пошла в сторону кабинета директора.

Александр Ганиевич, тот, пожилой, но крепкий азиат, с благообразным лицом и мудрым взглядом, к которому в его элитный парикмахерский салон пошла работать молодая, с красивой фигурой, руками балерины и очень женственной походкой Алла, супруга Геннадия Мальцева, был владельцем не только парикмахерской, как многие думали, но и нескольких обменных пунктов в столице, совладельцем продовольственного и вещевого рынков, дольщиком двух казино, небольшого ресторанчика, и двух автостоянок.

Алла вошла в кабинет, остановилась.

– Проходите-проходите! – радушно воскликнул он, вежливо приподнимаясь, рукой указывая на изящный стул возле красивого, светлой полировки рабочего стола директора. – Присаживайтесь. – Алла присела, закинула ногу на ногу, поправила юбку и подол рабочего фартука. Директор с удовольствием не спускал с неё взгляда, в упор рассматривал – от причёски, до туфель. – И как вам у нас, – так же ласково спросил он, видя что женщина смущена. Это его бодрило. – Нравится?

– Да. Нравится. – Скромно ответила она, и заметила. – И Галина хорошая. Хорошо учит. Спасибо. Она хороший мастер.

– Да, у нас все такие.