Увидев сыщика, Транкилино бросил на него равнодушный взгляд, пожал плечами и задумался.

Ник Картер остановился; ожидая, что Транкилино заговорит с ним.

Но когда мальчик даже не пошевельнулся, Ник Картер заговорил:

– Транкилино! Неужели ты меня совсем забыл? Прошло довольно много времени, пока мальчик наконец заговорил.

– Я никогда в жизни не видел вас!

Нику Картеру показалось, что он ослышался.

– Как? – воскликнул он. – Неужели ты на самом деле не помнишь меня?

– Нет, не помню! Я уже сказал, вы для меня чужой человек!

– Этого не может быть! Посмотри-ка на меня! Неужели ты будешь утверждать, что не знаешь меня, Ника Картера?

– Я никакого Ника Картера не знаю!

– Неужели ты не помнишь, что два месяца тому назад я нашел тебя на улице, под дождем, что я взял тебя к себе домой и там обращался с тобой, как с родным сыном?

– Вы меня извините, – ответил Транкилино, слегка бледнея, – но вы мне совершенно чужой! Я не знаю, о чем вы говорите!

Он встал и направился к своему пони, да так и уехал бы, если бы Ник Картер не остановил его.

– Пусть я тебе буду чужой, – сказал он, – но ведь это нам не мешает побеседовать немного. Быть может, ты даже этого не хочешь?

– Мне приказано не вступать в беседы чужими, – робко оглядываясь по сторонам, ответил Транкилино.

– Но ведь я гость твоей матери, и ты, конечно, понимаешь, что это значит.

– Понимаю.

– Та сеньора действительно твоя мать? – спросил Ник Картер, пытливо глядя мальчику в глаза.

На лице Транкилино появилось выражение злобы и ненависти, так что Ник Картер в изумлении даже отступил на шаг.

Но вдруг мальчик произнес таким же спокойным тоном, как и раньше:

– Да, она моя мать!

– А когда ты сидел в Нью-Йорке на лестнице моего дома, то за тобой приехала твоя мать?

Но Транкилино ответил, как будто повторяя заученный урок:

– Я никогда не был в вашем доме и снова повторяю то, что я уже говорил: я вас не знаю!

Ник Картер потерял терпение.

Он взял мальчика за плечи, посмотрел ему в лицо и сказал:

– Много есть дурных качеств у людей, мой милый, но одним из наихудших считается неблагодарность! Ты мексиканец, да еще сын дворянина и должен был бы знать, что человек, в доме которого ты прожил некоторое время, который избавил тебя от весьма неприятного положения, заслуживает благодарности!

Транкилино сильно вздрогнул, но ответил снова:

– Я вас не знаю! Вы совершенно чужой!

Ник Картер понял, что таким путем ничего не добьется и потому избрал другую тактику.

– Как поживает Панчо?

На глазах мальчика сейчас же выступили слезы, он отвернулся в сторону и тихо ответил:

– Панчо умер.

– Неужели? Как так?

– Его застрелили.

– Не знаешь ли ты, кто застрелил его?

– Точно не знаю, но я слышал, что его убил один из рабочих.

– Находился ли ты здесь на гасиенде в день убийства?

– Нет.

– А где же ты был?

– Я был далеко отсюда, вместе с моей мамой, – нерешительно ответил Транкилино.

Ник Картер заметил, что мальчик раньше всегда говорил "мать", а тут вдруг сказал "мама". На испанском языке разница гораздо значительнее, чем на других языках.

Вот почему Ник Картер сразу заподозрил, что с сеньорой Мерседес что-то неладно.

– А где твоя няня Анита? – спросил он.