|
Каждый спасался как мог. К девяти часам лишь на левобережье остались организованные силы мятежников – группа примерно в три сотни человек, в основном мастеровых с текстильных мануфактур «Фицрой и Смитсон». При них же была команда канониров с крейсера, сумевшая на плотах вывезти два легких баковых орудия – правда, без пороха и ядер. Обиженные этим обстоятельством, канониры ни в какие схватки не вступали, сидели при своих пушках и к вечеру сдались морской пехоте с подошедшего «Стерлинга». Мастеровые же приняли бой, полчаса удерживали кладбище, потеряли немало народу, потом частью сдались, а частью ушли в горы со своим командиром Феликсом Елейном. Впрочем, это будет еще только вечером…)
На северном конце моста, на правом берегу, вспыхнула бешеная пальба, продолжалась минуту – и угасла. И тогда «южные» дружно вскочили и побежали. Глеб и трое волонтеров, находившиеся в перестрелке с ними, выпустили вдогон полтора десятка пуль, не особенно целясь – так, для обозначения морального превосходства. Но все же в кого‑то попали – двое потащили третьего. – Эй, хватит пулять! – грохнул Эразмус. – Не слышно из‑за вас! – Не стрелять! – сорванным голосом подтвердил Дабби. – Повторите, кто вы! – уже в другую сторону прокричал Эразмус. – …он городского ополчения! Полковник Вильяме! – Вильямс? – шевельнулся Глеб. – Чем докажете? – Эразмус. – …ого дьявола? Не видно?.. Глеб встал и обернулся. Отсюда ничего нельзя было разглядеть. Он пролез под потертой, прошлого, наверное, века, почтовой каретой и вынырнул как раз в ногах у Дабби. – Господин лейтенант, позвольте… Я знаком с полковником Вильямсом. Дабби задумчиво посмотрел на него. Ничего не сказал, лишь кивнул. Элмер подал Глебу бинокль. Одно стекло у бинокля треснуло, и Глеб никак не мог к этому приспособиться, пока не догадался и не закрыл ненужный глаз. Да, человек в мундире ополченческого офицера был тот самый, с которым он разговаривал вчера утром в комендатуре… – Это полковник, – сказал Глеб, возвращая бинокль Элмеру. – Слава Всевышнему, – тихо сказал Дабби. – Ура… – прошептал кто‑то сзади. И вдруг – прорвало. – Уррррааааа!!! Волонтеры вскочили на ноги, размахивая винтовками, кто‑то влез на повозку, потрясая кулаками, кто‑то подбросил шляпу… Дабби, держа на отлете поврежденную руку, здоровой обнял Глеба за плечо: – Ну, парень… Глеб посмотрел на него. По лицу Дабби катились слезы. И тогда только Глеб понял, что плачет сам.
4
– Вот тут мы их и оставили, – сам себе сказал Глеб, непроизвольно выделяя последнее слово, и Дабби принял это на свой счет, но промолчал. – Да, тут… – он поднял руку и качнул размочаленный конец веревки. – Осмотрите все, – велел Дабби. Голоса у него уже не было, и команды он отдавал шепотом. – Стреляные гильзы, следы… Волонтеры, семь человек, отпущенные полковником на поиски пропавших, разбрелись устало по сторонам, вглядываясь в траву под ногами и вряд ли различая там что‑нибудь. Глеб уже давил пальцами на глаза – до синих пятен, до чужого света – почти без пользы. Помогало на несколько минут. И вновь начинались рябь и обманы. Вот спина Элмера. Вот ее нету… – Ох, черт! – глухо, как из‑под земли. – Ты где? Элмер, ты куда?.. – Тут яма, я ногу… Эй, помогите кто‑нибудь! – Ты где? Я тебя не вижу! – Идите на голос, на голос! Эге‑гей! – Тише, что вы… – Элмер провалился. |
