— Прошу, — пригласила машина.

Я сел, лихорадочно прикидывая свои шансы на победу. Герои фантастических произведений выигрывали схватки с роботами шутя. Я же чувствовал, как куртка прилипла к моей вспотевшей спине. Что ж, ставка была велика! На одной чаше весов находилась моя свобода, на другой болтала ногами и улыбалась перспектива навсегда остаться рабом машины и остаток дней посвятить уходу за ее биоэлектронными внутренностями, начищая контакты спиртом и ублажая ее машинным маслом.

Словно издеваясь, машина повесила в воздухе изображение электронных часов. Секундная стрелка на них бежала быстрее, чем мне того хотелось.

Мысленно я пробегал по страницам фантастических произведений. Ничего дельного я вспомнить не мог. Лучше нам надо писать, товарищи фантасты! Образнее! Художественней! Жизненней!

Я отбросил в сторону фантастику и взялся за логику. В памяти сразу же всплыла задача с людоедом, от которого я безуспешно пытался спастись, плавая в круглом озере перед решительной схваткой с пиратами. Но тут же я логично рассудил, что нелогично задавать логичные вопросы логично мыслящей машине. Стоп!

Нелогично… логичный… логично… Та-аак! Вот в чем дело! Я должен задать машине вопрос, который при его корректной формулировке будет некорректным по содержанию. Например, на дубе зреют два яблока и три груши, сколько фруктов вызрело на дереве? Но тут же я понял, что этот вопрос задавать не стоит. Машина может дать количественный подсчет. Если я скажу, что фрукты на дубе не растут, автомат мне смело возразит рассказом об успехах селекции и генетической инженерии. Что я ему смогу возразить?

Во-вторых, компьютер сам мне может заметить, что фрукты на дубах не растут. Доказывай тогда, что на Земле давно мандарины с баобабов собирают! И, наконец, машина-то неземная: ей все смысловые понятия — суть отвлеченные слова, в которую облечены простейшие арифметические действия. Тем не менее, я чувствовал в своих рассуждениях здравое зерно.

Тут я вспомнил древнюю фантастическую повесть о двух астронавтах, оказавшихся подобно мне под силовым куполом, сооруженным неземным компьютером. Чем они там доконали сверхмозг? Ага!!!

— Дано условие, — самодовольно сказал я. — Жвачное животное, именуемое осел, стоит между идеально одинаковыми по размерам, качеству и внешнему виду копнами корма, именуемого сеном. Расстояние от каждой копны до осла абсолютно одинаково. Требуется определить: из какой копны осел станет есть, чтобы не умереть с голоду?

Из динамиков автомата послышалось странное кудахтанье.

— Хороший вопрос, — похвалил автомат. — Мне такой же задал первый соперник семнадцать лет, девять месяцев, семь дней, девять часов, восемь минут назад. Две логические цепочки сжег, несколько кубометров памяти потерял, а ответа не нашел. Но у него, помнится, задача не про осла была, а про жемерона. И стоял он между холдингами.

— Это без разницы, — сказал я. — Ты задачу решай!

— А чего ее решать? — безмятежно сказал автомат. — Пусть идет к любой и ест!

— То есть как? — опешил я. — Ты логически выбор обоснуй!

— Если логику к желудку примерять, ноги с голодухи вытянуть можно, — философски сказала машина. — Пусть идет к той, которая глянется. Машина вроде меня на этой задачке свихнулась бы, а живой осел — никогда. Ему желудок укажет, к которой надо идти.

— Да-а, — хмуро протянул я. Дело приобретало неожиданный оборот. — Слушай, а что такое жемерон?

— Понятия не имею, — признался автомат.