Уоаеуыя заметил мой нетерпеливый азарт. Он встал к столу и предложил возобновить игру. Как я был благодарен своему тактичному другу! Мне уступили право хода. Азарт окончательно победил меня. И эти секунды я даже не вспоминал Аэллу, мной овладело желание победить в этой сложной игре.

Кости раскатились по платину.

Счастье землянина не оставило меня и на этот раз на всех четырех костях у меня выпали единицы.

Слыша восхищенные возгласы, я набрал из четырех колод карты и сделал первый ход.

МЕЧ ДЛЯ КАЩЕЯ, ИЛИ ТРИ ДОРОГИ К ПОКЛОН-ГОРЕ

Фанто-фольклорная повесть

I. ЗАЩИТНИКИ

От опавшего яблоневого цвета казалось, что земля в саду покрыта снегом.

У белокаменной стены прогуливался уныло напевающий стражник. Стражник маялся от жары, вольно распустил кафтан и все пытался найти какую-либо тень.

В резной беседке кидали кости богатыри. Могучий чернобородый богатырь зажал кости для броска в широкой ладони. Другой полулежал на скамье, оглаживая окладистую русую бороду. Светлые волосы его были перевязаны кожаным ремешком. Глаза третьего — юного и стройного, одетого в роскошный кафтан и щегольские штаны, заправленные в красные сафьяновые сапоги, — горели нетерпеливым азартом.

— Однако опять у меня семерка выпала! — сказал могучий богатырь, разглядывая выпавшие кости. — Плакала твоя гривна, Алешка!

— А мы другую поставим! — тряхнул волосами юный богатырь и полез в сумку с серебряными расшитиями по коже.

На стене залязгали чем-то железным. Русый богатырь глянул из-под руки и сказал:

— Стража на смену пошла! Кончать надо игру!

— Ты, Добрыня, не торопи! — возразил юный богатырь. — Еще не сумрачно и кости отлично видать!

— Зато казна твоя изрядно опустела, — насмешливо и вместе с тем добро сказал русый богатырь.

— А ты казну мою не считай! — запальчиво отрезал юный богатырь. — Кидай, Илья!

Илья сгреб кости, но бросить не успел. У белокаменных княжеских палат заголосили и помчались от княжеского дома дворовые девки, а на резное крыльцо выскочила красноносая заплаканная княгиня и заревела в голос.

Добрыня приподнялся, глянул в кулак:

— Что за суматоха?

На крыльце появилась дородная. старшая кормилица в красном сарафане и кокошнике расшитом бисером. На руках у нее был розовощекий голосящий ребенок.

— Никак князь Владимир опять молодильных яблок объелся? — уверенно определил Илья и бросил кости. Он добродушно захохотал, запуская руку в бороду.

— Опять у меня семерка! — сообщил он. — Плакала, Алешка, твоя гривна!

— А мы другую поставим, — упрямо отозвался Алеша Попович и потянулся к сумке.

— Хватит забавами забавляться, — сказал Добрыня. — Воевода идет, службу загадывать будет!

А над городом сгущались сумерки, застучали сторожа в деревянные колотушки, и рыжий тать с перебитым носом крался вдоль крепостной стены с мешком, в котором что-то или кто-то сдавленно хрюкало. Над городом вставал молочный двурогий месяц, мычала вдали недоенная корова, а в воздухе пахло парным молоком, сохнущим сеном, яблоневым цветом, да горячим саманом.

А еще пахло славой ратной, пылью дорожной да богатырской кровью; а воевода сел рядом с богатырями и вздохнул горестно:

— Беда пришла, братцы, беда!

— Не о князе ль горюешь? — усмехнулся Илья. — Так то дело привычное — оглянуться не успеешь, как подрастет. Не в первый раз.

— Не о том я кручинюсь, — снова вздохнул воевода.