За Михайловом несколько станций миновали без остановок: Боярцево, Голдино — участок был Денисову знаком.

«Впереди Катино, Мшанка. В семь пятьдесят Павелец-1 с тридцатишестиминутной стоянкой…» — из-за этой неспешности Денисов и выбрал для отпуска астраханский дополнительный.

Он принес из служебки расшитую карманами матерчатую «кассу», которой ведала Суркова.

— Проверим по билетам.

Вдвоем с Антоном они отыскали квадраты с соответствующими номерами. Билет Голея имел нумерацию Т № 124324, Вохмянина — Т № 124323. Денисов узнал зеленоватые бланки автоматизированной системы «Экспресс». Вохмянин и Голей покупали билеты в одной кассе. Вохмянин стоял впереди, Голей за ним.

На всякий случай Денисов обследовал остальные квадраты: бланк женщины с десятого места значился под номером Т № 124322. Ратц компостировал билет в пути следования. Другие были куплены позднее.

«Проверить «кассы» во всех вагонах, — пометил Денисов, — найти пассажира, который стоял в очереди непосредственно позади Голея…»

Ратц добавил к рассказу Вохмянина немного.

— …Сидели минут семь, легли спать. Я тоже могу получить вещи? — он словно боялся, что ему откажут.

Антон открыл ящик, поднял небольшой в парусиновом чехле чемодан.

— Проверьте, — предложил Денисов.

Ратц молча посмотрел ему в глаза.

— Там ничего особенного: майка, рубашки, — узкоплечий человек все время сверялся с реакцией собеседника.

— Фамилия Голей вам знакома? Это фамилия убитого.

— Никогда не слыхал… — Ратц развел руками. — Он сказал, что бывал в Каменец-Подольске. Но когда, что? Сам я Нововиленский. Не слыхали?

Разговаривая, они перешли в соседнее купе, к месту происшествия. На Ратца, казалось, это не произвело впечатления, он только мельком поднял глаза к полке, где ехал Голей, и вновь опустил. Глаза у Ратца были голубоватые. Рядом с морщинистым, цвета необожженной глины лицом торчали крупные уши.

— У вас произошла размолвка в пути? — спросил Денисов.

Ратц не спешил с ответом, Денисов уточнил:

— Может, Голей был против шторы?

— Ах это? Да, он был против.

— Почему?

— Не знаю, — старик снова развел руками. — Если в комнате светло или где-то лает собака, мне уже не уснуть. Я и дома все занавешиваю.

— Дверь купе заперли вы?

— Дверь — я, — Ратц кивнул. Он сидел на краю полки, у двери. Когда старик поворачивался, Денисов видел его торчащие острые лопатки.

— Защелку не поднимали?

— Только на запор…

— Почему же дверь оказалась открытой?

— Не знаю, — он подумал. — Может, кто-то открыл?

— Когда вы проснулись, в купе было темно?

— Когда опускают штору — так темно, — рассудительно сказал Ратц.

— Соседи находились в купе?

— Откуда мне знать?

Денисов помолчал.

— Но как в таком случае вы узнали про труп?

Ратц вздрогнул.

— Не знаю, — он отпер чемодан, словно пересчитывая, коснулся каждой вещи. Наверху Денисов увидел большую с глубоким вырезом майку.

— Вы едете один? Чье это?

Ратц поднял слинявшие голубые глаза.

— Мое.

Денисов задал еще несколько вопросов:

— Вы едете по делу?

— Путевку дали, — отойдя от темы, связанной с преступлением, он оживился.