— Правильно. Следующий вопрос: когда по указанию инспектора ты вскрывал ячейки, какую-нибудь из них оставил открытой?

— Я? — Порываев с секунду смотрел Блохину в глаза, потом не выдержал, отвел взгляд.

— Да или нет?

— Нет.

— Вот видишь! Значит, во всех ячейках лежали вещи!

Порываев не догадывался, куда клонит Блохин, но чувствовал подвох.

— Повторяю: поскольку ты ни одной ячейки не оставил открытой, значит, среди них не было ни одной пустой — вывод из двух первых посылок. Так?

— Так.

— Следовательно, в пятьсот второй — слушай внимательно! — лежали в это время вещи. Их украли уже после этого. Верно?

— Погодите! Про них я ничего не знаю! Я же только приоткрывал ячейки, чтобы пассажиры свои вещи искали! А сам в них не заглядывал.

— Ловко? Так и не заглядывал?!

— Зачем мне? — Порываев переступил на полу тяжелыми нелепыми ботинками. — Да еще при инспекторе?

— Но, если бы ты открыл пустую ячейку, тебе бы потерпевшие подсказали!

— А я откуда знаю? С них и спрашивайте.

«Нечем тебя прижать, ведь врешь! — подумал Блохин. — Сейчас хотя бы еще улику, самую малую!»

Тут ему снова повезло.

— Ну ладно, Порываев, верю — не знаешь, не видел… Но о встрече-то с тем человеком вы договорились? Он к тебе зайдет после Нового года или ты к нему? Как?

Блохин снова попал в точку — и это почувствовал. Дежурный заерзал на стуле.

— Сказал, утром вернется с первой электричкой…

— С первой?!

— Он так сказал…

— Понимаю, — Блохин пока еще ничего не понимал. — В чем он одет?

— По-рабочему: куртка, сапоги.

1 января, 10 часов 30 минут

Москва

Начальнику Московского управления транспортной милиции

На ваш № 01/1 от 1 января сообщаю, в период с 22 по 26 декабря на бакинском вокзале зарегистрирован ряд краж из ячеек автоматической камеры хранения. При этом направляю словесное описание лиц, вызвавших подозрение дежурных сотрудников милиции и камеры хранения.

Начальник линейного отдела милиции на ст. Баку

Далее шли описания — всего одиннадцать словесных портретов.

1 января, 11 часов 10 минут

— Ну, теперь краж не будет, честное слово! — обрадовался Денисову механик. — Кончились кражи! При вас не посмеют! Отрезано, товарищ начальник! — Горелов показал на баул, который Денисов нес в руке. — Это вы хорошо придумали. Полная конспирация!

В лабиринтах камеры хранения было много людей. Щелкали шифраторы, хлопали дверцы ячеек. Уборщицы едва успевали отбрасывать в сторону оберточную бумагу, стружки.

Киоскер напротив залавливал покупателей, модулируя глухим, хорошо поставленным баритоном:

— «Две зимы, три лета» — писателя Федора Абрамова! Последние экземпляры! Факты биографии разведчика Георгия Суханова-Ставрова!

Все книги, проходившие через киоск, оказывались в конце концов детективами.

— Предупреждаю, товарищи, всем не хватит! Не становитесь. Очень интересная книга!

У киоска быстро росла очередь.

Открывая ячейки, чтобы что-то взять или положить, большинство пассажиров не меняло шифр изнутри — как только электронное устройство срабатывало и щелкал замок, они быстро изменяли цифры на наружном шифраторе. Так было проще. Уложив вещи, просто опускали монету и гулко хлопали дверцами. Шифр внутри оставался тот же.