— В восьмом часу вечера…

«За час с лишним до несчастного случая… — подумал Денисов. — Случайное совпадение?..»

— «Запорожец» Белогорловой не встретился? Она тоже была на Варшавке.

— Я слышал. Нет, не встретился.

Продолжать не было смысла, Денисов снова изменил тему разговора:

— По-вашему, Белогорлова хорошо водила машину?

Гладилин осторожно вздохнул:

— Неплохо.

— Могла она поручить кому-то машину, чтобы самой поехать поездом? — Денисов поправил бумаги на столе. — Условия езды вчера были тяжелые… Как думаете?

— Трудно сказать. Погода, конечно, мерзопакостная.

— Может, вы знаете, кто из ее знакомых лучше, чем она, водит машину? Есть такие?

Гладилин посмотрел на инспектора, помолчал.

— Имеете в виду меня?

— Но в это время вы были в другой части города.

— В это время? — он завозился на стуле. — Про это время я, по-моему, ничего не говорил…

Ремонтировавшееся здание в грудах отсыревшего кирпича и щебенки выглядело днем скучным, лишенным ночного ореола таинственности. Вместо зиявших накануне оконных глазниц в одном и в другом месте виднелись вновь вставленные рамы. Несколько рабочих возились у приставленных к стене досок. Начинался обед — со двора в направлении стеклянной шашлычной тянулись люди.

Не привлекая внимания, Денисов вошел в подъезд.

Попавшийся навстречу парень в каске, в пыльной робе равнодушно посмотрел на него. По проложенным от входа мосткам Денисов прошел к лестнице, где накануне лежал подобранный им игрушечный скоморох в шутовском колпаке с оборванным бубенцом, стал подниматься по ступенькам.

На втором этаже мусора было меньше, в падавшем из окна морозном свете струилась мелкая кирпичная пыль.

«Дом реконструируется полностью…» Не надо было быть специалистом, чтобы об этом догадаться.

Вернувшись во двор, Денисов увидел у дома напротив старичка в затрапезной шапке, в полушубке. Развлекаясь, старичок суковатой палкой подбивал ледышки на тротуаре. Гуляющих под окнами было мало. Молодая женщина в шубе толкала в подъезд детскую коляску.

— Совсем весна, — сказал Денисов, подходя к старичку и здороваясь. — Вы здесь живете?

— Здесь, — старичок оставил ледышки. — Это мой дом, — он был не прочь поговорить. — Знаете, как предки определяли понятие «дом»?

Денисов внимательно посмотрел на него.

— Не беспокойтесь: я в своем уме! Пока! — старичок хрипло засмеялся. — «Дом — это место, где человек имеет жительство и хранит свои книги». Заметьте: про вещи не говорится!

— Не знал, — Денисову старичок понравился. — Значит, ваша библиотека в этом доме?

— Здесь, — он задрал голову, насколько позволил воротник нового полушубка. — Давно ли посадили топольки? А уже под второй этаж! Вон те крайние три окна…

Денисов оглянулся: окна были далековато от подъезда, из которого он только что вышел.

— Когда думают отремонтировать? — Денисов кивнул на дом.

— Не знаю!.. — старичок по-своему истолковал интерес к ремонтирующемуся зданию: — И зиме конец, а воз и ныне там!

Такой оборот разговора Денисова устраивал.

— А как вы считаете? — спросил он.

— Видите ли… — в голосе старичка Денисову послышалась такая обстоятельность, такое далекое, что он не удивился бы, назови его собеседник по-солоухински «сударь» или даже «господин хороший».