В открытую дверь второй комнаты Денисову была видна кинокамера, лежавшая на софе.

— Я могу на нее взглянуть? — спросил Денисов.

Хозяйка, словно впервые заметила его — полную противоположность светской, жизнерадостной Колыхаловой.

— Только осторожно.

Денисов вошел во вторую комнату. На софе, застеленной спальным мешком, кроме кинокамеры, валялись исписанные четвертушки бумаги, запонки, пустая коробочка «Ювелирторга», шахматный учебник. Кинокамера оказалась не новой, с девятизначным номером. Денисову пришлось разделить его на две половины. Семизначный он запоминал целиком.

Когда Денисов вернулся в комнату, Кира даже не взглянула в его сторону. В такие минуты они без слов отлично понимали друг друга и как по нотам разыгрывали каждый свою партию.

Женщины успели обсудить достоинства газовых зажигалок, королевского мохера.

— …Илья Александрович как-то привез отрез чудесного фиолетового кримплена. В провинции все легче достать: и кримплен, и хрусталь.

«Мы эту провинцию давно знаем: там была еще фата, обручальные кольца, капроновый тюль…»

Денисов участия в разговоре не принимал.

Неожиданно ему открылась причина, по которой «моряк» оказался в его блокноте. Офицер флота после окончания училища получает не одну, а сразу две звездочки. Какое-то количество младших лейтенантов, может быть, и несет службу, но Денисов их никогда не встречал — ни в Москве, ни в Лиинахамари. Вечером тридцать первого декабря на платформе сознание непроизвольно это зафиксировало.

Наконец Кира решила, что пора прощаться.

— Придется приходить в другой раз: я думаю, Александр Иванович раньше полуночи не появится.

— Всегда заходите.

На улице, когда они вышли, было совсем пустынно. На неяркий зеленоватый свет фонарей слетали снежинки. За магазином, на бугре, жгли ящики. Там полыхало пламя.

Денисов ждал приговора ККК.

— Совсем забыла, — Кира вынула из сумочки конверт, — тебе у дежурного лежал.

Денисов не глядя сунул конверт в карман — сейчас было не до новогодних поздравлений.

— Где здесь телефонная будка?

Из автомата Кира позвонила начальнику розыска — не застала его на месте, набрала номер Холодилина. Операцией «Магистраль» он руководил лично.

— Докладывает капитан Колыхалова… — Кира чуть повернула трубку, чтобы Денисов мог тоже слышать.

Холодилин долго молчал, не прерывая и не поддакивая, и Денисову стало казаться вскоре, что на том конце провода никого нет. Наконец заместитель начальника управления взял разговор на себя.

— Пожалуй, это они… Повторите номер кинокамеры… Записал… Как его фамилия?

— Маевский Илья Александрович. Юрюзань, улица…

— Неясны пока обстоятельства обмена одеждой…

Телефонная трубка не была предназначена для переговоров втроем: голос Холодилина то пропадал, то появлялся снова. Денисов понял только, что он вместе с Кирой останется в засаде у дома. К ним присоединится опергруппа. После задержания Маевского опергруппа произведет обыск в его комнате.

— …Запрос в Юрюзань мы сейчас отправим, кроме того, вышлем самолетом оперативную группу. К утру придут первые ответы, — услышал еще Денисов. — Все ясно?

— Ясно, товарищ полковник, — Колыхалова обращалась к начальнику как-то особенно звонко и даже здесь, в темноте будки, словно чуть перегибалась в сторону воображаемого Холодилина.

Денисову это не нравилось: говорить надо со всеми одним тоном.

2 января, 22 часа 10 минут

Лучший момент для того, чтобы завязать, исчезнуть, вернуться к тому, от чего ушел, было трудно придумать.