Однако, жизнь — любительница корректировать идеальные планы, распорядилась по своему. Первую оплошность совершила Юлия. Она должна была отвлечь Бориса от Кати. С утра размякшего от ночного эротического марафона, Устинова требовалось загнать в пригородный коттедж и удерживать как можно дольше. Для этого разыгрывался фарс с математическим лицеем и белобрысой шавкой. Но Борис от всего отказался и, как полоумный помчался домой. Опережая Степана, наблюдавшего за «похищением», он ввязался в драку и испортил всю обедню.

Второй прокол был за Богунским. Катя сбежала, и он вынужден был направить Устинова по маршруту, предназначенному Катерине. Должного эффекта убийства Антона, Вали, Ирины не произвели. Не помог и взрыв машины Петрука. Борис не испугался, не пустился в бега. Напротив, нашел помощников, вывел из игры Юлию и затеял настоящее сопротивление.

В-третьих, четвертых …ошибки и оплошности сменяли одна другую. Самое страшное, Катерине взбрело в голову нарисовать старуху на стене особняка. В августе, обнаружив листок с портретом, намалеванный Катериной, шефиня лишь уронила холодно:

— Выявить до одного и уничтожить! Отвечаешь головой.

За картину на стене старуха перегрызла бы горло. Во избежание сюрпризов Богунский велел Сытину взорвать здание. Удалось это сделать или нет, Степан не знал. Старик не вышел на связь. Впрочем, мелочи уже не имели значения.

— Зачем вы уничтожили столько людей?

Богунский пожал плечами. Старуха его учила: люди — материал, средство для достижения цели, сырье. Сентиментальное любопытство Устинова было нелепым.

— Пошел ты… — Степан точно указал адрес и рухнул.

Кулак Бориса врезался ему в челюсть. Хрустнула кость, рот наполнился кровью. Затем удар стопы припечатал голень покалеченной ноги. Потом Богунский не разбирал, кто и куда его бьет. К Устинову присоединился Любецкий.

Бориса и Яниного отца с трудом утихомирили. Степана уволокли, бросили на пол машины. Борис, тяжело дыша, вернулся к своим.

— Пора домой, — сказал глухо.

Действительно, пора.

Около коттеджа, в котором Катя провела несколько часов, автомобиль притормозил.

— Не положено, — мужчина в штатском с военной выправкой загородил дорогу.

— Пожалуйста… — взмолилась Катя. В унисон ее голосу из-под крыльца раздался жалобный визг. Дуреха, белявочка, нашла на свою беду, дыру и провалилась в подпол. Не вернись Катерина за ней, погибла бы, глупая.

— Вторую собаку я не выдержу — возмутилась Ирина Сергеевна.

Рекса блаженно потянулась. Для полного счастья не хватало только кутенка. Она вобрала носом чудесный аромат младенчества, лизнула благодарно Кате руку и закрыла глаза. Сучонка устроилась поудобнее и начала грызть Рексину лапу.

— Она записает все ковры, — не очень убедительно вела партию Ирина Сергеевна, — опять вздуется паркет… табуретки на кухне… она их обгрызет… какая хорошенькая… как на Рексу похожа.

За окном мелькали улицы и пешеходы, тучки наползали на вечернее небо, желтые листья ветер гонял по пыльному асфальту. Жизнь возвращалась на круги своя? Без выстрелов, крови, убийств? Борис попробовал улыбнуться. Катя, почуяв слабину, тот час полезла с вопросами.

— Мы честно завтра поженимся?

— Посмотрим на твое поведение, — буркнул жених.

— Тетя Ира, вы слышите? Он издевается! Обещал повести в ЗАГС, теперь отказывается, скажите ему…

Тетю Иру волновало другое:

— Я сейчас в управление, — Петр погладил ее ладонь, — освобожусь, не знаю когда. Давай встретимся завтра и все обсудим. Или… — он выдержал паузу и рубанул с плеча, — давай начнем прямо сегодня, сейчас.