– Нет, Валдис. Это лучше.

– Так лети. Билеты и телефоны контактные скину на почту. А теперь, Юра, дай мне просто поспать, поздно уже. Сам иди домой, хватит дятла изображать. Ты даже не в парке, людям утром на работу.

– Откуда знаешь, что не в парке?

– В парке деревья и асфальт, Юра. А ты сейчас пять раз подряд влупил по железу. Значит ты почти у дома и пинаешь по гаражам за старыми пятиэтажками. Все, спокойной ночи.

Стоп! Стоп, Юра, откуда такие мысли?! Речь шла про слетать и разобраться на месте. А ты уже на себя синюю олимпийку примеряешь. Слетать, блин…

Юрий Валерьевич, приносим извинения, на рейс в Новороссийск бизнес-класс отсутствует. Рейсы в основном с отдыхающими, авиакомпании ставят эконом-класс. Вот ведь какая незадача.

Столешников, косясь на восемь пустых широких кресел за перегородкой, в очередной раз погасил желание попросить стюардессу пересадить его. Сама не предложила, хотя и узнала, так унижаться Столешникову точно не стоит. Хотела бы миловидная и тонкая то ли татарка, то ли башкирка со стрижкой под Земфиру, давно сидел бы именно там. Он теперь всем и везде должен, по гроб жизни не расплатится. Хорошо, что место его оказалось в первом ряду, ноги есть куда вытянуть.

Самолет снова затрясло, снижение шло все быстрее. Рядом, запихивая леденцы в слегка перекормленное чадо, суетилась соседка. Всю дорогу она донимала просьбой пересадить дитятку к окошку, «так же интереснее лететь, а Сашенька может испугаться и…»

Столешников, внимательно ее выслушав, объяснил разницу между окном и иллюминатором, посочувствовал, но на явно ожидающий взгляд лишь пожал плечами и прикрыл глаза. Может он, в конце концов, хотя бы посидеть на любимом месте в самолете? Вдруг он сам боится?

Думать о будущем под ее постоянные причитания и требования получалось не очень хорошо. Если честно, то практически вообще не получалось. А подумать стоило, да еще как можно серьезнее, на тот самый случай, если захочется не улетать из Новороссийска. О самой команде стоило бы подумать.

Столешникова пригласили в нее не светить в меру симпатичным лицом, нет. Странно, но ему даже понравилось сопроводительное письмо, емкое и деловое, с четко расписанными пунктами. Возможно, оно послужило самой серьезной причиной его, Юриного, присутствия на борту трясущегося «Эйрбаса».

Опыт, целеустремленность, мастерство и понимание игры. Такие, кажется, общие слова, но тронули что-то в глубине души, все больше черствевшей в последние месяцы без мяча и поля. Соседка бухтела, «дитятко» поглощал леденцы, за спиной возилась малышня непонятного пола, кто-то хрустел заранее запасенными бесконечными чипсами с луком, а мысли вдруг становились все более четкими.

Дисквалификация закончилась. Но играть его никто не зовет, поставив крест на всех мечтах и амбициях. Игроком вам не нужен? Хорошо… Зайдем с другой стороны, попробуем как минимум. Плюс опыт, плюс уже необходимые средства на жизнь. По всеобщим убеждениям футболистам все дается очень просто. Вон тех самых чипсов погрыз, майку с озабоченным видом поменял-понюхал, и полный счет вечнозеленых до самой старости. Точно, именно так.

Спора нет, играть – это не гайки в автосервисе крутить, не хлеб печь и не операции на живом человеке проводить. Платят больше, законы современного спорта такие, да он и не отказывался никогда. И вкладывал не туда, и на машины тратил, и на ба… девушек. Даже благотворительностью занимался – Валдис за этим следил. Говорил, мол, правильно, так надо поступать, чтобы в спину ничего сказать не могли.

Сейчас даже иногда… в общем, сейчас даже иногда. Не в том дело.

Мяч. Газон. Выигрыш. Это футбол. Самая любимая игра на Земле.