— Вы совершенно правильно меня поняли. — Сказала Анджелика, глядя себе под ноги. — Я умею летать без помощи, каких бы то ни было средств, хотя это у меня далеко не всегда получается так легко, как в последний раз. И для того, чтобы взлететь без помех и не разбиться во время полёта, лучше всего оставить одежду на земле. Правда, это не такое уж незыблемое правило. Просто тогда я не хотела рисковать, а ещё, эта тюремная роба была настолько невыносима…

— Я охотно прощаю вам этот грех, сеньорита Анджелика! — Снова прервал её падре Микаэль. — Господь сделал нас такими, какие мы есть, а все условности придумали люди. В вашем поведении не было ничего порочного, наоборот, вы проявили смелость и героизм… но что это с вами?

Последние слова он произнёс, увидев, что Анджелика изменилась в лице и смотрит совершенно круглыми глазами на что-то впереди себя. Священник повернул голову и вскрикнул от изумления!

Прямо перед ними, непринуждённо восседая на своих мётлах, парили четыре ведьмы. Они пока не двигались и только рассматривали пару, сидящую на скамейке у входа в пещеру. Ведьмы были настолько близко, что Анджелика и падре Микаэль могли подробно рассмотреть их.

Две ведьмы, парившие по краям, были молоды и очень похожи на ту, что едва не убила Анджелику в их с Драсей первом лагере на вершине горы. Обе были красивы какой-то тёмной, дьявольской красотой, у обеих были чёрные волосы, едва прикрывающие смуглые обнажённые тела подобно плащам, а зелёные глаза, сверкали страстью и скорее любопытством, чем ненавистью.

Обнажённой была и третья ведьма всё ещё красивая, но несколько пышнотелая дама, лет сорока. Её глаза смотрели внимательно и даже немного задумчиво, каштановые волосы были демонстративно закинуты назад, вызывающе открывая рельефные формы.

Одетой в этой компании оказалась лишь четвёртая ведьма, которая находилась ближе всех. Это была старуха, настолько древняя, что невозможно было определить возраст её высохшего лица и тела. Однако в ней не чувствовалось и намёка на дряхлость, наоборот, вся её фигура излучала силу и неукротимую энергию, а лицо было странно красиво, как иногда бывает красиво именно старческое лицо. Обрамлённое совершенно седыми волосами, спускавшимися ниже ног, это лицо поражало мудростью и благородством черт, несмотря на то, что глубокие морщины сплошь избороздили его, но больше всего на этом лице выделялись своей выразительностью глаза. Они были молодыми, серыми, живыми и умными. Одета старуха была во что-то свободное, обтрёпанное, бывшее некогда белым, но сейчас приобретшее грязно-серый оттенок. И, тем не менее, с первого взгляда было ясно, что она среди всей этой четвёрки, главная.

Священник и девушка застыли на своей скамейке, не зная, что предпринять. Заклятие, останавливающее ведьм, начинало действовать уже здесь в небольшом дворике перед входом в пещеру, но Анджелика по опыту знала, как могут разить их мётлы на расстоянии. Не ожидая подобной встречи, она не взяла с собой никакого оружия, да и чем могли бы сейчас помочь кинжал, копьё и даже арбалет? Правда с помощью духа метлы можно нанести страшный упреждающий удар, но дон Клеофас был далеко, и добежать до него не было никакой возможности.

Девушка чувствовала себя под прицелом четырёх крупнокалиберных пулемётов и знала, что пальцы стрелков замерли на спусках. В это время падре Микаэль встал и подошёл к краю обрыва. Если бы он захотел поздороваться за руку с парящей впереди всех ведьмой, то они могли бы дотянуться друг до друга. Ведьмы с любопытством уставились на него, а он, тем временем спокойно положил руку на свой серебряный крест.