Больше всего сестру Улицию потрясло выражение неприкрытого ужаса на лице Мериссы. Во Дворце Пророков не было никого хладнокровнее, беспощаднее и неумолимее сестры Мериссы. Ее сердце было куском черного льда.

Улиция знала Мериссу почти сто семьдесят лет и не могла вспомнить, чтобы она хотя бы раз заплакала. Теперь же Мерисса жалобно всхлипывала.

Растерянность спутниц придала сестре Улиции сил. Отчасти она была даже довольна: это лишний раз доказывало, что она среди них главная и сильнее всех.

В каюту продолжали стучать, желая узнать, в чем дело и почему кричали. Улиция обратила свой гнев на того, кто стоял за дверью.

— Оставь нас! Если понадобишься, тебя позовут!

Послышались проклятия матроса, удаляющегося по трапу, и теперь тишину нарушали только скрип снастей и тихие всхлипы.

— Хватит скулить, Мерисса! — рявкнула Улиция.

Мерисса посмотрела на нее полными ужаса темными глазами.

— Такого, как в этот раз, еще не было. — Тови с Цецилией кивками выразили согласие. — Я выполнила его поручение. Зачем же он это сделал? Я его не подводила!

— Если бы мы его подвели, — сказала Улиция, — то сейчас были бы там, с сестрой Лилианой.

Эрминия бросила на нее удивленный взгляд.

— Ты тоже ее видела? Она была...

— Я ее видела, — кивнула Улиция, стараясь за нарочито небрежным тоном спрятать ужас.

Сестра Никки отбросила со лба мокрые волосы.

— Сестра Лилиана не оправдала надежд Владетеля, — тихо прошептала она.

Сестра Мерисса, которая уже немного пришла в себя, бросила с холодным презрением:

— И теперь будет расплачиваться за неудачу. — В ее голосе звучала зимняя стужа. — Вечно. — Мерисса редко проявляла свои чувства, ее лицо, как правило, оставалось невозмутимым, но сейчас оно исказилось от гнева. — Она ослушалась твоего приказа, сестра Улиция, и приказа Владетеля. Она разрушила наши планы. Во всем виновата она.

Лилиана действительно не оправдала надежд Владетеля. Если бы не она, они бы теперь не торчали на этой проклятой посудине. При мысли о ее самонадеянности Улиция помрачнела. Лилиана хотела присвоить всю славу себе. И получила по заслугам... Вспомнив зрелище ее мучений, Улиция нервно сглотнула и на этот раз даже не обратила внимания на боль в пересохшем горле.

— Но как же быть нам? — спросила Цецилия. К ней уже вернулась ее обычная улыбка, хотя в данный момент — скорее виноватая, чем радостная. — Должны ли мы делать то... что велит этот человек?

Улиция провела по лицу ладонью. Если то, что происходит, — реально, если то, что она видела, действительно произошло, у них нет времени на раздумья. И все же это мог быть всего лишь обычный кошмар. До сих пор никто, кроме самого Владетеля, не являлся ей во снах, которые не были снами. Да, должно быть, это всего лишь ночной кошмар. Улиция проводила взглядом таракана под потолком и внезапно осознала, что именно сказала Цецилия.

— «Этот человек»? Ты видела не Владетеля? Ты видела человека?

Цецилия содрогнулась:

— Джеганя.

Тови непроизвольно вскинула руку к губам, чтобы поцеловать кольцо на пальце — древний жест мольбы о помощи, обращенный к Создателю. Старая привычка, еще со времен послушничества. Любая сестра привыкает делать это каждое утро, в спокойные времена и во времена испытаний. Сестра Света символически обручена с Создателем, и, целуя кольцо, она как бы подтверждает это.

Но теперь, после того как они изменили Создателю, трудно сказать, к чему приведет сей ритуал. Суеверия говорят, будто та, что отдала душу Владетелю и стала сестрой Тьмы, обречена на смерть, если поцелует кольцо. Неясно, правда, вызовет ли это гнев Создателя, но нет никаких сомнений, что Владетеля разъярит. В последнее мгновение Тови сообразила, что делает, и резко отдернула руку.